Могу себе представить. Ишремцы все сплошь ученые и земледельцы. Думаю, большинство наших обычаев показались бы им варварскими.
— В таком случае, мне жаль женщин Ишрема.
Халла поднимает голову и удивленно смотрит на меня.
— Можешь связать мне руки, — весело заявляю я, скрестив запястья. — Или позволишь прикоснуться к себе?
— А как… как все будет происходить? — моя милая невеста выглядит крайне взволнованной. — Я не… я хочу сказать… — Халла нервно заламывает руки. — Меня с детства готовили к тому, что однажды мне придется выйти замуж по расчету. Рассказывали о брачных договорах, политике соседних королевств и о том, как не уступить власть мужу. О том, что должно происходить в спальне, говорить в большинстве своем не считали нужным. Только бесконечно твердили, что жена должна быть терпеливой, во всем послушной желаниям своего мужа и ни в коем случае не должна останавливать его.
Не должна останавливать меня? Какие странные наставления. Но опять же, ишремцы относятся к своим дочерям совсем иначе.
— Если тебе что-то не понравится, можешь остановить меня в любой момент.
— Хорошо, — ответила Халла, серьезно смотря на меня.
— Тогда давай присядем, — говорю ей я, указывая на брачное ложе. Халла согласно кивает, я подвожу ее платформе, сажусь, она садится рядом. В моих мечтах принцесса бесстрашно садится ко мне на колени, но не все сразу. Я подожду. Пока же Халла слишком напугана для чего-то подобного.
Я снова глажу ее по щеке. Принцесса переводит взгляд на воительниц.
— Это и есть те самые свидетели? Значит, они остаются? — шепчет она, словно боясь, что нас услышат.
Я утвердительно киваю.
— Их задача следить за тем, чтобы на тебя не было оказано давление и не причинен вред, если вдруг решишь передумать. В нашей истории было несколько случаев, когда войны, чрезмерно увлекшись процессом, игнорировали желания невесты. За что и поплатились, закончив с ножом в животе. — Я пожимаю плечами. — Думаю, все дело в том, что они как-то неправильно использовали свои языки…
Халла закрывает мне рот ладонью и шокировано смотрит на меня.
— Нам не стоит о подобном говорить.
Но почему? Ладно. Возможно, словам она предпочитает действия. Я убираю ее руку ото рта.
— Могу я поцеловать тебя? — спрашиваю, прижимаясь губами к ее ладони. В конце концов, нигде не сказано, что нужно сразу же переходить к «главному блюду» сегодняшнего вечера. Суть в том, чтобы доставить невесте удовольствие, а как я уже знаю, Халле нравится целоваться.
Немного расслабившись, Халла с интересом наблюдает, как я покусываю ее нежную кожу. У нее мягкие ручки с небольшими мозолями. Они напоминание о шестнадцати годах разлуки, о том, что пришлось пережить моей прекрасной принцессе.
Халла всегда старалась поступать правильно. Я хорошо помню тот роковой день. День, когда она не позволила убить мальчика-варвара, даже после того, как узнала о смерти своего отца от рук моего. Принцесса Ишрема до последнего защищала и заботилась обо мне. Она приказала своим воинам отступить, потому что не хотела больше смертей. И она отказалась от короны, чтобы спасти жизни людей. Мне кажется несправедливым, что наградой за бесстрашие и самопожертвование стали шестнадцать лет изгнания. Я знаю служителей Риекки. Это благочестивый орден, чья жизнь складывается из служения Богине, тяжелой работы и тишины.
Вспоминаю о молитвеннике с секретом, который держала в руках Халла в нашу первую встречу в храме и не могу удержаться от усмешки. Никакие жизненные обстоятельства не смогли сломить ее и заставить беспрекословно подчиняться.
— Ты всегда была в моем сердце, — говорю я ей, поднимая вверх рукав ее платья и целуя запястье. — Будучи маленьким мальчиком, я уже знал, что женюсь на принцессе Халле из Ишрема. И нет никого красивее и добрее нее. Нет никого столь же прекрасного. — Я продолжаю целовать ее нежную ручку, с каждым словом продвигаясь выше.
— Интересно, как твой отец отнесся к подобной привязанности, — говорит она томным голосом. Взгляд ее прикован к моим губам.
— Плохо отнесся, — отвечаю я и целую ее локоть. — Но он мертв, а я стал королем, и теперь мне никто не помешает.
Халла дрожит, причиной ли тому мое признание или поцелуи, неважно. Это не имеет значения. Ничто не заставит меня передумать. Халла принадлежит мне.
Когда не удается поднять рукав платья Халлы выше, спускаюсь поцелуями вниз по руке, а затем целую ладно и отстраняюсь, понимая не нее взгляд. Халла смотрит в ответ сквозь прикрытые от удовольствия веки. На щеках румянец, сладкие губы приоткрыты. Весь ее вид словно взывает ко мне.