Вот что интересно… когда приезжали иностранные гости к Королеве О, заигравшись, принцесса Феня могла вполне спокойно болтать на безупречном английском с нерусскими детьми.
— Что за дела, Феня? — я подтащила к кровати принцессы пуфик и села на него, скрестив ноги по турецки. — Мы договаривались, что ты не станешь капризничать с мамой и ляжешь спать, а потом позовёшь меня, если не уснёшь.
Все дети, кроме Фени, засыпали прекрасно и быстро, даже если их укладывала Королева О. Близнецы убаюкивали болтовнёй друг друга, а Мика была достаточно взрослой, чтобы спать безо всяких сказок.
— Она читала мне чепуху, — очень по-взрослому ответила Феня.
— Какую?
— Детские стишки.
— А ты, значит, не деть? — я была строга, но душа даже не дёрнулась перейти на более милый тон. Когда хотела, Феня могла быть шёлковой.
— Лиза! — возмущению не было предела. В этом году Франсуаза Ивановна (звучит, как шутка) пошла в подготовительный нулевой класс и при том, что притворялась глупой, уверенно заявляла, что выросла. Кичилась перед близнецами своей крутостью и расстраивалась, что им вообще по-барабану всё это.
— Что Лиза? Лиза свою часть сделки выполнила, если что.
— А Феня… — она набрала в грудь побольше воздуха, чтобы начать оправдываться, но я посмотрела на неё взглядом, в котором наверняка читалось: «Ну-ну, ответь мне, девочка! Посмотрим, как ты выкрутишься!»
— Я… — она не знала что сказать. Либо признать себя маленькой для «сделок» со мной, либо признать, что провалила с треском дело. — Почитай мне, Лиза, — попросила Феня и протянула книжку, припрятанную под подушкой.
Я оглянулась на ту, что девочка швырнула в стену, это был сборник совсем детских сказок. Даже близнецы уже не хотели такое слушать, предпочитая современные яркие книжки-комиксы про «Тачки» или «Хот Вилс».
— Питер Пен? — я раскрыла книжку, в которой почти не было иллюстраций, кроме пары ярких страничек. — Где взяла?
— Папа сегодня подарил, — тихо ответила Феня.
Я кивнула. Сегодня был день рождения близнецов, и я слышала, как вскрывали подарки от папы. Близнецы получили по большому детскому мотоциклу, а девочки по книжке.
Королева О светилась от счастья и говорила, что они очень образованная семья, в итоге нарвавшись на беседу о любви к Каверину.
— Это очень хорошая книжка, Феня, — улыбнулась я, а Феня кивнула. Чертовка уже прочитала начало, это было очевидно по тому, что её розовая закладка-пёрышко лежала между третьей и четвёртой страницами.
Я не стала задавать вопросов и начала там, где лежала закладка, с самого верха страницы. В конце концов, если Франсуаза Ивановна (бр-р…) хочет быть глупой, не мне её судить. Может, оно и правильно.
Глава 3. Воспитание Мерри Поппинс
— Так-так-так… — Королева О курсировала по комнате, покачивая накачанными бёдрами, и плавно водила по воздуху мягкими ручками. — Значит, этот Ромашов был богатым, успешным и любил Катю?
— Да.
— Но она?.. Он её спасал, кормил, поил и цветы дарил? — на хорошеньком лице отображалось полнейшее недоумение.
— Да.
— Всячески заботился. Как и Николай…
— …Антонович, Да.
— А почему, — тихо, медленно протянула Оксана, постукивая по подбородку длинным бежевым ногтем. — Она… отвергала их…
— Она любила Саню. Она была гордая и…
— А, ага, ага, — королева О взмахнула рукой, останавливая поток моих мыслей.
Если в литературе кто-то кого-то любил, Оксана это просто принимала на веру, как решение любой «сюжетной несуразицы». Именно «Сюжетной несуразицей» эта женщина бы назвала нежелание Кати Татариновой стать женой Ромашова.
— Ну что, Лиза, — королева поджала губы. — Я без тебя, очевидно, не справлюсь…
Было десять утра, а до отъезда на «пикник», на котором собиралась блистать знаниями Оксана, оставалось всего три часа.
— Давай-ка вот как поступим… ты возьмёшь детей, собак и поедешь с нами! Почти все будут с детьми. Ты проконтролируешь, как я себя проявлю, — королева говорила тихо и обречённо, будто собиралась делать что-то ужасно неприятное. — И к тому же дети себя покажут. Только вот Франсуаза… она такая… капризная. С этим можно что-то сделать? — и вот королева сама превращается в капризного ребёнка, который «хочет так, а не иначе!!»
— Я не изменю характер Фе… Франсуазы Ивановны, она весьма упряма, — я зажмурилась, готовясь сказать то, что так любила Оксана. — Вся в вас! Определённо.
— Ох, — у Оксаны лицо осветила божественная благодать. — Ты такая… милая. Ну, мы договорились? — она прижала ладони к груди в привычном жесте.