На следующий день, наскоро и почти за бесценок продав свое дело и дом знакомому купцу, Баргиш спешно уехал в Кордаву, где у него жил младший брат.
Он даже не стал дожидаться утра следующего дня, покинув столицу вечером.
«Слава Митре, успел все уладить, да и за пазухой кое-что осталось, — оглянувшись на стены Тарантии пробормотал бедолага-купец. — Жалко, конечно, дом и сад, но лучше построить новый на чужбине, чем сгнить в подземелье на родине. Уж я знаю эти дворцовые порядки, рисковать — себе дороже».
Гаримет в это время вел торг с Этельстейном.
К удивлению дворецкого, ему удалось добиться своего без особого труда: вельможа отсчитал в конце концов запрошенную им огромную сумму.
«Лети, пташка, — мстительно подумал граф, выпроводив Гаримета. — Порхать тебе осталось недолго. Твоя непомерная жадность переполнила чашу моего терпения.
Каков наглец: запросить полторы тысячи монет только за возможность очернить неугодного мне человека. Негодяй ведь прекрасно понимает, что мы не представляем, какие действия необходимы, чтобы воспользоваться этим перстнем. Если бы знать об этом, колечку цены бы не было, а так это всего лишь дорогая игрушка. Однако, я все же нашел ей достойное применение, а поскольку деньги очень скоро вернутся ко мне, жалеть здесь не о чем — ведь не о зарвавшемся же дворецком, в конце концов…»
«Экая удача! — чуть не подпрыгивая от радости на сиденье кареты, думал Гаримет, возвращаясь от графа. — Вот уж не думал, что этот кичливый нобиль так легко раскошелится. Ну, а куда ему было деться!..
Теперь пора и со службы слинять. И там было не худо, грех богов гневить, ну, а теперь я просто богач. Медлить не стоит: дальше от дворца, меньше беспокойства. Тем более, что Этельстейн, как я понял из его недомолвок — тоже мне заговорщик, как его только до сих пор никто не раскусил! — вижу, всерьез вознамерился скинуть с престола моего господина… то есть уже прежнего господина.
«У нас руки длинные…» — передразнил он слова графа. — У нас… Значит, он не один, я так и думал, одному такое дело не провернуть.
Мне-то, правда, какая забота? — хихикнул дворецкий, но в тот же миг похолодел от внезапно обрушившейся на него мысли:
— Но если этот купчишка сболтнет все-таки, цепная собака нашего варвара Паллантид успеет заняться мной еще до того, как начнет действовать Этельстейн! Как же мне это сразу не пришло в голову?»
Радость мгновенно испарилась, уступив место ледяному страху, и даже мягкие подушки сиденья вдруг показались донельзя напуганному Гаримету твердыми, словно камень.
«А не захочет ли Этельстейн в первую очередь избавиться от меня? — от новой, холодящей рассудок мысли пройдохе-дворецкому стало совсем худо. — Конечно, я человек заметный, ко мне так просто не подступишься… Уф! — вместо холода его вдруг бросило в пот. — Напрасно я поехал в простом экипаже и без охраны…».
Самые серьезные опасения Гаримета подтвердились значительно раньше, чем он мог предположить.
Карета внезапно резко остановилась.
— Что такое? Уже приехали? — Гаримет отодвинул занавеску, намереваясь выглянуть в окно и узнать в чем дело.
Сделать это ему удалось только отчасти: когда голова дворецкого показалась из окна, сильная рука в кожаной перчатке, стремительно высунувшись откуда-то сбоку, как клещами сдавила ему горло. Бедняга потерял сознание, и вернуться в сей мир ему уже не позволили.
Длинный кинжал прошил тело насквозь, и неудавшийся богач, только что предвкушавший прелести жизни, захлебываясь собственной кровью, сполз на пол кареты.
— Про мешок не забудь! Полторы тысячи золотых — не шутка. — Если бы Гаримет мог слышать, он наверняка узнал бы голос графа Этельстейна. — А о трупах не заботься, стража подберет их завтра утром.
Когда Фрей подошел к двору купца Баргиша, он преисполнился недоумения: почему здесь, где во время его прежних визитов громоздились повозки и сновало множество людей, теперь столь пустынно. Он долго стучался в запертые ворота, пока, наконец, в приоткрывшуюся щель выглянула старуха, закутанная в неопределенного цвета одеяние.
— Чего тебе? Что шумишь,
— Мне нужен хозяин дома! — резко заявил Фрей.
— Какой такой хозяин? — спросила старуха, оглядывая шпиона недобрыми водянистыми глазами.
— Здесь что, много хозяев? — оторопел лжелесоруб.
— Здесь хозяев вообще нет! — отрезала карга. — Этот дом уже три дня как продан. А бывший владелец куда-то уехал.
— К-куда? — Фрей настолько был потрясен известием, что смог выдавить из себя только этот — как он сразу же понял по глазам старухи — бесполезный вопрос.
— Я откуда знаю? — зевнула та. — Не мое это дело, я приставлена смотреть пока за домом, вот и все. Еще чего-нибудь надо?
— Нет… — уныло пробормотал незадачливый шпион.
Створки ворот со скрипом затворились.
«Что делать? — Фрея прошиб холодный пот. — Кольцо! Этот недоносок увез магический перстень! Вот уж я влип так влип! Готлебис достанет меня из-под земли и…»
Об этом думать совсем не хотелось. Шпион заметался перед высоким забором, сначала намереваясь вновь постучаться к старухе и, может быть, что-то все-таки вызнать, потом посмотрел на такие же высокие изгороди соседних домов и понял: вряд ли кто-нибудь сможет, даже если пожелает, ему помочь.
Никакого выхода!
Фрею вдруг захотелось встать на четвереньки и завыть, как собака, лишь бы исчезли все мысли о перстне, о тайном советнике Готлебисе — и о неминуемо ожидающей его каре.
Мелкий моросящий дождик навевал еще большую тоску.
Шпион понимал, что жизнь ускользает от него, словно зерна, падающие сквозь растопыренные пальцы ладони. Прощай все: деньги, надежды на сытую старость, стаканчик вина в таверне, женщины — все, к чему он так привык. Прощай сама жизнь, потому что пусть даже он прямо сейчас и сбежит куда глаза глядят, Готлебис найдет его если не сразу же, то достаточно скоро, и все равно уничтожит, да не просто убьет, но заставит долго мучиться перед уходом в иной мир. В этом Фрей был убежден твердо. Он прислонился к мокрому стволу дерева и, подняв воротник, долго стоял без движения.
«Боги! — беззвучно шептали его губы. — Помогите! Ну хоть раз в жизни… Что вам стоит?»
Видимо, эти отчаянные мольбы помогли. В голове шпиона вдруг отчетливо всплыли слова Готлебиса, сказанные на прощание: «Если дела пойдут не так, как задумано, можешь обратиться к Асгенору…»
«Асгенор, Асгенор… — теперь Фрей лихорадочно вспоминал название улицы, на которой жил этот человек, и, как всегда бывает в таких случаях, это слово крутилось где-то в памяти, но не приходило на ум.
— О, Митра! — застонал несчастный шпион и, сжав зубы, напрягся так, что на лбу вздулись жилы. — О-о-о… Вроде бы что-то похожее на неровность… Кривая?.. Нет… Косая?.. Козлиная?.. При чем тут козел?.. Колченогая? — Самые дурацкие названия приходили на ум, но нужного среди них не находилось. — Почему я тогда не запомнил как следует? — Он готов был зарыдать от бессилия, но вдруг, словно вспышка, блеснуло нужное слово: — Угловая! — Фрей едва не пустился в пляс. — Угловая, Угловая», — повторял он, словно опасаясь опять забыть драгоценное название.
Дождь моросил не переставая, но это уже не могло испортить настроение Фрею. Поймав за руку пробегавшего мимо мальчугана, он справился у него, где находится эта улица, не очень надеясь на успех, а так, на всякий случай. Однако оборвыш оказался смышленым и знающим город, и за пару медяков согласился проводить незнакомца до означенного места.