Она согласно кивнула.
— Документ должен быть подписан?
— Возможно, и нет. Возможно, секретарь лорда Рокситера выдает их просто с печатью лорда. Ведь многим служащим и офицерам короля приходится иной раз спешно отправляться по делам в Кале, даже не переговорив с графом лично. Дочь моя, это единственный шанс. Итак… ты пойдешь в кабинет графа и поищешь бланки лицензий на выезд… для Хауэлла… а тем самым и для меня?
Она сжала губы.
— Я это сделаю для тебя, отец, но ты должен мне поклясться, что никогда больше не вступишь ни в какие переговоры с Тюдорами. Я не хочу ставить на карту честь моего мужа, действуя за его спиной, — только твое безвыходное положение толкает меня на это.
Он прижал ее к себе и крепко поцеловал.
— Никогда я не обратился бы к тебе с такой просьбой, Крессида, когда бы не суровая необходимость. Если я буду повержен, это может повредить и твоему мужу… погубить его вместе со мной.
Ее глаза расширились от ужаса, но в эту минуту постучал Филипп и попросил разрешения войти с подогретым элем, поэтому она лишь молча кивнула отцу и разрешила мальчику войти.
Филипп подал эль, и Крессида тут же отправила его с новым поручением:
— Ступай на конюшни, Филипп, и проследи, чтобы мою кобылу вывели погулять. Я сегодня никуда не поеду, так что ей надо размяться.
Мальчик уже повернулся, чтобы уйти, как вдруг сэр Дэниел произнес тихо:
— Может, пошлешь его сперва в кабинет взять для тебя документ?
Крессида яростно потрясла головой.
— Нет, я предпочитаю сделать это сама. Иди же, Филипп, делай, что я сказала.
Мальчик посмотрел на нее вопросительно, однако она знаком приказала ему уйти, и он поспешил вон из гостиной.
— Напрасно ты… Мальчика ведь не стали бы слишком корить, если бы там увидели, так-то оно получилось бы лучше.
— Нет, отец, — сказала Крессида тихо, но твердо. — Я не желаю, чтобы юного Филиппа наказали за то, что вынуждены сделать мы сами. — И она содрогнулась, представив, как жестоко мог быть наказан мальчик.
Она встала и знаком попросила отца остаться в кресле.
— Жди меня здесь. Я недолго.
Он кивнул, но лицо его выражало тревогу.
Как она и предполагала, дверь в кабинет ее мужа оказалась заперта. К счастью, по коридору шел мастер Ролингс, и она попросила его дать ей ключ.
— Лорд Мартин обещал показать мне письмо из поместья Рокситер. Но в спешке, по-видимому, забыл об этом. Оно должно лежать на его столе. Дайте мне ключ, мастер Ролингс.
Дворецкий застыл в нерешительности. Однако его госпожа явно проявляла нетерпение, и он, выбрав ключ из связки, висевшей у него на поясе, открыл дверь.
— Приехал мой отец, как вы знаете, — пояснила она, входя, — и хотел бы сам увидеть отчет.
Мастер Ролингс, как видно, намерился подождать, пока она выйдет из кабинета с письмом, чтобы снова запереть дверь, но она решительно отослала его на кухню.
— Скажите мастеру Уэйнрайту, что ужин сегодня будет попозже, так как милорд может надолго задержаться в Тауэре.
Он неохотно пошел прочь, оглядываясь на дверь, а она стояла на пороге, явно решив проследить, как выполняется ее поручение. Она горько улыбнулась про себя. Конечно, достоинству мастера Ролингса был нанесен жестокий удар: он ведь не привык к тому, чтобы его посылали с поручениями к его же подчиненным, словно он паж или служанка… Но она не могла допустить, чтобы и он был наказан, если дело обернется худо, и пропажу лицензии обнаружат. Если это случится, всю ответственность она должна взять на себя.
На столе она увидела несколько пергаментных свитков, а также гусиные перья, перочинные ножи для их заточки, флаконы с чернилами. Один свиток был развернут, рядом с ним лежал раскрытый ножик — должно быть, сам граф или мастер Стэндиш соскребали написанное, чтобы использовать пергамент вновь. Крессида стала лихорадочно проглядывать другие свитки, но то были всего лишь различные хозяйственные расчеты-отчеты, а также памятка о необходимых распоряжениях по поместью Рокситер на случай возможного в конце года приезда графа и его жены.
Крессида нервно закусила губу и выпрямилась. Право же, она была слишком оптимистична, надеясь, что лицензии на выезд из страны будут лежать на самом видном месте.
Ее внимание привлекли два маленьких ящичка, и она нетерпеливо дернула крышку того, что был слева. Ящик оказался заперт, и подходящего к нему ключа нигде не было видно. Скорее всего, граф или его помощник держат ключи от этих хранилищ секретной корреспонденции при себе, так что звать мастера Ролингса и требовать ключи у него бессмысленно. Да он и не согласился бы на такое. Значит, ничего не вышло? Для нее это было бы почти облегчением — но ведь отцу ее по-прежнему грозила бы опасность!
На всякий случай Крессида тронула крышку второго ящичка, и, к ее удивлению, она открылась. Либо там не было ничего важного, либо мастер Стэндиш так неожиданно был вызван, чтобы сопровождать графа, что забыл замкнуть ящик. Стараясь не ворошить без толку бумаги, чтобы не выдать, что здесь что-то искали, она осторожно приподнимала один документ за другим. И вдруг с радостью обнаружила четыре маленьких листка пергамента, которыми предъявителю — место для имени было оставлено — давалось разрешение на выезд из королевства.
Крессида схватила один бланк, быстро положила остальные в ящик и закрыла его. С сильно бьющимся сердцем она выпрямилась, прислушиваясь, не возвращается ли мастер Ролингс. Ключа он ей не оставил, значит, без сомнения, скоро придет.
И тут она вдруг поняла: он непременно доложит своему господину о том, что она побывала в его кабинете; ее брови сошлись над переносицей. Необходимо придумать какое-то объяснение. Ладно, она обдумает это позже, а теперь надо поскорей отдать документ отцу.
Внезапно из коридора послышались голоса, и Крессида застыла на месте. Ошибиться она не могла — то был властный голос ее мужа. Отчего он так неожиданно вернулся из Тауэра? Она стояла растерянная, слушая, как оправдывается мастер Ролингс.
— Я просто шел проверить, не покинула ли миледи графиня ваш кабинет. Да, конечно, ваше распоряжение запирать кабинет на ключ, когда вы или мастер Стэндиш в отсутствии, мне прекрасно известно.
Дверь резко распахнулась; на пороге стоял Мартин и через всю комнату смотрел на нее. Она взглянула на обеспокоенное лицо стоявшего позади него управляющего и постаралась ободряюще ему улыбнуться.
— Все в порядке, мастер Ролингс. Прежде чем покинуть кабинет, я послала бы за вами пажа, чтобы вы опять заперли дверь.
— Можешь идти, — коротко бросил Мартин управляющему.
Плотно закрыв дверь, как бы заперев тем их обоих в кабинете, чтобы укрыть себя и ее от любопытных глаз, он подошел к Крессиде. С пересохшим вдруг горлом она ждала, когда он потребует от нее объяснений. Наконец он заговорил, холодно и без каких-либо вежливых предисловий:
— Полагаю, ты отдашь мне то, что вынула из ящика.
Она молчала, умоляюще глядя на него и положив руку позади себя на крышку ящика, словно опираясь на него, чтобы удержаться на ногах.
— Ну же, Крессида, повинуйся мне. Я ведь знаю: вся эта чепуха, будто ты хотела ознакомиться с отчетом из поместья, — просто обман. Вероятно, ты явилась сюда, чтобы почитать мою личную переписку, и не из любопытства, а по гораздо более опасной причине. Дай мне то, что ты взяла или переписала… немедленно!
Чуть заметно вздрогнув, она вынула клочок пергамента из-за скромного выреза платья и молча отдала ему в руки.
Он бросил на пергамент внимательный взгляд и подписал его.
— Полагаю, ты не собираешься говорить мне, для кого это предназначено, однако я догадываюсь. Для Проссера.
Она побелела как полотно; когда она подняла на него взгляд, ее глаза сияли, как примятые дождем бархатные фиалки. Но не было ни слез, ни истерических рыданий, как он ожидал.
— Ну? — произнес он, едва сдерживаясь. — Я достаточно корректен?
— Да, — ответила она чуть слышно.
— Вам известно, что этот человек — изменник?
— Да, — повторила она.
— Ваши прежние заявления о том, что вас связывает всего лишь дружба, выглядят весьма неубедительно, моя дорогая. Уверен, что вы не желаете сообщить мне, где скрывается этот господин или, может быть, каким образом вы получили от него весть.