Соня не могла о ней не думать. Флоримон де Баррас успел переправить в Марсель ту самую русскую девушку – Варвару Шаховскую, родители которой просили императрицу о помощи, и государыня Екатерина им её обещала.
Ещё в Дежансоне Григорий узнал от одного из своих французских коллег, что скоро в Марсель прибудет судно турецкого султана. На нем должны увезти в эту чужую страну девять красивых девушек из разных стран Европы, которые станут наложницами сына султана. Ко дню рождения своего сиятельного отпрыска отец решил подарить ему небольшой гарем.
Агент-француз уверял, что одна из этих девяти девушек – Варенька Шаховская.
А Григорий Тредиаковский и теперь его помощница Софи де Кастр собирались сделать всё для того, чтобы этого не допустить.
Собственно, Соня даже не представляла себе, чем она будет заниматься. Девушка успокаивала себя лишь тем, что со временем она всему научится, и, кто знает, может, её умению позавидует сам Тредиаковский.
Пока же княжна могла только догадываться, почему задержался в Париже Григорий. Ему нужна была помощь французских властей.
План вызволения Вареньки, очевидно, у Григория имелся, а баронесса де Кастр вынуждена была болтаться без дела в Монпелье, изображая собой богатую праздную дуру!.. Это, конечно, Соня сказала о себе сгоряча: не думала же она, что Григорий будет посвящать её во все подробности дел, толком не зная, на что она способна.
Софья не понимала, почему она так злится. В любом предприятии – это известно и ребенку – ничего не делается быстро.
– Быстро только кошки родятся! – сказала бы в этом случае покойная княгиня Астахова.
Пожалуй, Соне лучше сейчас думать о чём-нибудь другом. Например, вспоминать об оставшейся в Дежансоне Агриппине.
Несчастье, которое случилось с девушкой, побудило княжну Астахову ускорить обещанное вознаграждение – дать своей горничной, которая была её крепостной, вольную. Сей документ она подписала в присутствии нотариуса, вдовы Фаншон и Григория Тредиаковского. Но и этого ей показалось мало.
Маркиз Антуан де Баррас потихоньку выздоравливал в доме своей давней знакомой – мадам Фаншон. Об отношениях с этой достойной женщиной, миловидной и веселой, он предпочитал не распространяться, но два ее сына-погодка удивительным образом походили на самого маркиза. Правда, только лицом, взяв крепость фигур и саженные плечи от предков по линии матери…
Сыновья вдовы относились к маркизу почтительно, как и подобает относиться простолюдинам к аристократу, называли «ваша милость» и целовали руку. Несколько раз, думая, что никто не видит, старый маркиз останавливал любящий взгляд на плечистых фигурах сыновей Фаншон, и в глазах его мелькала гордость. Или это Соне только казалось?
Княжна с легким сердцем оставила свою горничную Агриппину в этой дружной семье, уверенная, что о ней хорошо позаботятся. Самой горничной Соня дала двести рублей. Агриппина даже испугалась.
– Ваше сиятельство, вы хотите оставить меня здесь навсегда?
– Нет, дорогая, – ласково улыбнулась ей Соня. – Я непременно приеду за тобой, если ты хочешь по-прежнему быть рядом со мной. А пока привыкай к тому, что ты свободная женщина и можешь располагать собой, как пожелаешь. Мне нужно съездить в Нант к Луизе, а на обратном пути я заеду в Дежансон, и мы непременно увидимся. А потом поедем в Италию, в Англию или Шотландию…
Шотландия была мечтой Сони с детства, но пока обстоятельства складывались так, что поездку в страну Вальтера Скотта на время придется отложить.
Посвящать Агриппину в свои отношения с Тредиаковским она считала излишним, а на вопрос девушки о том, где теперь Григорий Васильевич, княжна пожала плечами и ответила:
– Говорил, вроде ему в Париж надобно… Зато Соня рассказала маркизу, как обошёлся с девушкой его сын, и Антуан де Баррас был потрясён. Флоримон!.. В его жилах текла кровь древней династии Капетингов, чьи потомки не раз прославились в крестовых походах…
– Я должен загладить свою вину перед этой девушкой! – вне себя от горя твердил старый маркиз.
Когда Софья рассказала об этом пострадавшей горничной, та умилилась.
– Так и сказал – загладить вину? – повторяла она, недоверчиво покачивая головой, и признавалась своей госпоже: – Не правда ли, маркиз до сих пор красив! Сразу видно, что он знатный человек… Он так много знает!.. Он даже поцеловал мне руку!