– Как знать, как знать! – скороговоркой проговорил он, покачивая ногой в туфле с серебряной пряжкой. – Заметьте, в нашей жизни ничего не бывает просто так. Ведь не я готовил эту поездку, но фортуна выбрала для выполнения королевской миссии именно вас, а для сопровождения – именно меня, так стоит ли нам сопротивляться судьбе?
– Это правда, то, что сказала мне герцогиня де Полиньяк? – невинно поинтересовалась Соня. – Мой отзыв о вашем поведении после возвращения во Францию будет стоить вам баронского титула?
– Правда, – весело подтвердил он. – Чувствую, мне придется потрудиться, но я готов. Когда начнем, прямо сейчас?
– Что мы начнем? – не поняла Соня.
– Не притворяйтесь, моя милая. Чем ещё мужчина может доказать женщине свою приязнь, свою, если хотите, самоотверженность, как не отдав ей всего себя без остатка?
– Герцогиня де Полиньяк сказала, что вы будете учить меня игре в карты.
– Ах да! – фальшиво воскликнул он, не сводя с неё насмешливого взгляда. – Я об этом совершенно забыл!
Он не глядя взял со стола колоду карт и распаковал её.
– Вы когда-нибудь прежде играли в карты? – спросил он, перемешивая колоду таким образом, что карты точно водопад струились в его руках.
– Нет, никогда, – ответила Соня, не в силах оторвать глаз от его ловких пальцев. – Мне тоже придется делать это?
Он расхохотался и посмотрел на Соню таким взглядом, что у неё по телу побежали мурашки. Господи, что происходит? Она испытывала странное волнение и необычные ощущения в теле, о которых прежде и не подозревала. Однако не может же быть так, что этот мужчина способен в ней пробудить чувственность, даже не прикасаясь!..
– Значит, это правда, я буду у вас первым… учителем карточной игры? Надо сказать, это меня возбуждает. Начнём, как говорится, сверху. Вот эта карта с рисунком посередине называется туз. Он – самый старший и сильный в колоде…
В глубине души Соня подозревала, что она глуповата. Ей казалось, что всю жизнь она будет пользоваться лишь теми знаниями, которые в своё время вложили ей в голову учителя. Но то, что она будет учиться чему-нибудь новому в двадцать пять лет, ей не приходило в голову. Когда Жозеф начал свои объяснения, ей показалось, что такую науку, как карточная игра, она не освоит никогда.
Прошло, наверное, не меньше часа, когда Фуше довольно откинулся в кресле и проговорил:
– Фу, кажется, дело пошло. Никогда не думал, что быть учителем так трудно. Знаете, Гера, временами мне хотелось дать вам хороший подзатыльник!
– Меня зовут Софья, – со вздохом поправила княжна, недоумевая, почему она так устала.
Неужели Соня не освоит то, что доступно другим женщинам? Хотя бы и королеве Франции. Вряд ли она так уж отличается от самой Сони. Подобная крамольная мысль никогда прежде не приходила ей в голову, но не испугала княжну. Кажется, она росла в собственных глазах не по дням, а по часам.
Они пообедали вместе с Жозефом, который неожиданно предложил ей прогуляться по паркам Версаля, хотя она уже представляла себе послеобеденный отдых с недочитанным романом «Манон Леско».
– Обычно я привык делать это один, – признался он, – но отчего-то я уверен, что вы не станете посреди их божественной красоты щебетать о какой-нибудь чепухе. Мне кажется, что после прогулок по этим паркам я по-другому воспринимаю жизнь и мне видится собственное будущее величественным, а нынешняя жизнь зовет к любви и наслаждениям… Но вам не стоит меня бояться, Гера, герцогиня правильно заметила: мы с вами должны стать близкими приятелями, чтобы в далекой австрийской земле знать: мы можем друг на друга положиться…
Молодые люди вышли на террасу через вестибюль и остановились. Соня – в восхищении от лицезрения фонтанов, Жозеф – от гордости за красоту, созданную французами, которой нет равных в мире.
– Видели вы когда-нибудь что-то подобное, а, Гера? – вопросил он.
– Подобное – видела, – улыбнулась она его мальчишеской хвастливости, – в Петергофе.
– И где этот ваш Петергоф? – ревниво осведомился он.
– В России. Подле Петербурга, откуда я родом.
– Не верю! – нахмурился Фуше. – Такую красоту повторить невозможно!
– Я и не говорю, что русские ее повторили, – согласилась она, – но вы сами спросили о подобном. И наш Петергоф, понятное дело, не Версаль, но тоже по-своему прекрасен.
Возвращались они во дворец несколько опьяневшие от свежего воздуха и молчаливые. Жозеф, как само собой разумеющееся, провожал Соню до её покоев и, очевидно, предупрежденный герцогиней, гвардеец не обратил на него никакого внимания.
Остановившись у двери, Соня подала Жозефу руку, которую тот почтительно принял, но вместо того, чтобы поцеловать, он крепко сжал её и почти втолкнул Софью в дверь, которую она уже успела открыть. И тут же закрыл за собой, продолжая удерживать княжну за руку.