Да, спутница. Да, женщина, которой иногда нужно помочь, но и только.
Как бы то ни было, погоню со своего следа они сбили. Пока. Торговцы, ехавшие в карете, не знали, что владелец кареты едет той же дорогой с разницей всего часа в два, так что пассажиры могли бы лишь пояснить, что карету они наняли до Страсбурга. То же самое сказал бы и кучер – его дело карету перегнать, а с седоками или без – ему всё равно!
Чем дольше они ехали без всяких происшествий, тем более Соня отдавала должное плану Бернара. В конце концов, для неё главное – доставить письмо австрийскому эрцгерцогу, в чём ей как раз и собираются помешать весьма влиятельные силы.
– Не хотите же вы сказать, будто знаете, что это за силы? – поддела Соня своего спутника.
Однако в ответ на её насмешку он неожиданно посерьёзнел и ответил:
– Думаю, что знаю. Есть люди, преследующие каждый свои собственные цели, но объединяет их одно: все они против правительства. Король называет их заговорщиками, а я назвал бы их освободителями от тирании…
Он осёкся и замолчал – по всему выходило, что он этих самых заговорщиков одобряет.
– Один человек… – Соня вдруг подумала, стоит ли упоминать имя Тредиаковского, – говорил, что во Франции сейчас брожения…
– Во Франции сейчас не тот король, – криво усмехнулся Бернар.
Соня поймала себя на мысли, что ещё совсем недавно она бы таким высказываниям ужаснулась, а сейчас слушает почти спокойно, то есть размышляет про себя, что уж она ко всяким там заговорщикам ни за что не примкнёт, ибо королевская власть – от бога!
Но странно: только что она саму себя уверяла, что королевская власть божественна, и вот уже ей захотелось опять задать своему товарищу вопрос:
– Бернар, а каким, вы считаете, должен быть король?
Поскольку она сейчас сидела, опершись спиной о ствол дерева, а молодой человек доставал из дорожного мешка еду, то, занятый, он и ответил не сразу.
– Король должен быть твёрдым, временами жестоким, а главное, чувствовать опасность, чтобы вовремя её предотвратить. Никогда не поверю, что соглядатаи не доносят нашему монарху, что в королевстве не всё ладно. Но он отчего-то считает, что народ – вовсе не такая сила, которую следует бояться… Знаете ли вы, что за время своего правления наш Людовик XVI ни разу не проехал по стране, а ежели подданные короля своего никогда не видели, то и верят они рассказам о короле тех, кого королевская власть не устраивает. Ежели к тому же бедняк голодает и не получает помощи от своего монарха, то он в конце концов возьмётся за вилы и топоры – у кого что есть – и пойдет свергать короля.
– Какие ужасы вы рассказываете! – содрогнулась Соня.
– Вам, мадемуазель Софи, куда как легче, вас эти ужасы не коснутся, если, конечно, вы вовремя уедете из Франции и не попадете под горячую руку кого-нибудь из «освободителей» страны. Взять хотя бы случай, что произошел с вами недавно. Хорошо, что вы догадались схорониться в кустах. Ведь во время всяких смут женщины и дети страдают больше всех… Эк я разговорился!
Он, будто сам себе удивившись, умолк.
– А почему вы хотите, чтобы мы ехали именно в Страсбург? – Соня задала вопрос, который интересовал её с самого начала.
– В своё время я учился в тамошнем университете, – коротко ответил он.
– Почему-то я решила, что вы учились в Париже… Вы думаете, там ещё остались кое-кто из ваших друзей и они вам помогут?
– Это не просто мои друзья, это выдающиеся люди! – воскликнул Бернар и смолк, точно устыдившись своего энтузиазма. – Из-за них я даже в какой-то момент пожалел, что не родился немцем.
– Вот как, вы знаете немецкий язык? – несколько смешалась Соня.
Что же это получается: она чуть ли не с первого взгляда отнесла Бернара к людям ничтожным и малообразованным. А теперь с каждым разом открывает в нём всё больше достоинств.
– Надеюсь, в совершенстве, – скромно ответил он, чем поверг княжну в ещё большее смущение.
Бернар разложил на траве их нехитрый обед: кусок жареного каплуна, фляжку разбавленного водой красного вина. Соня понемногу привыкла его пить. Прежде ей было странно, как можно утолять жажду вином, а не водой?
Погода стояла великолепная – лето уходило, но днём солнце припекало ещё довольно жарко, и уставшая княжна не заметила, как задремала.
И приснился ей сон, какой-то странный, непонятно из каких глубин памяти выплывший, ибо ничего подобного с Соней никогда не происходило и о таком она никогда не читала.
Княжна танцевала какой-то старинный танец. Пары в нем двигались медленно, церемонно. Кавалеры в белых париках и узких обтягивающих панталонах медленно кружили своих дам, едва касаясь их кончиками пальцев. Соня случайно взглянула на потолок, но его не оказалось. В странной зале были стены, как и положено, а крыши не было. Неожиданно музыканты сбились, хрипло скрипнули смычки и бессильно смолкли, танцоры в непонятном страхе заметались, глядя на ночное звездное небо вместо потолка. Вдруг оттуда прянула вниз огромная черная птица и схватила стоявшую рядом с Соней молоденькую девушку. Княжна отчетливо увидела её помертвевшее лицо, разинутый в беззвучном крике рот и рваную кровавую рану на шее жертвы.