– И ты мог бы купить ее для меня?
– А я могу быть уверен, что со мной расплатятся?
– Да, конечно, у него есть деньги, – пообещала Танзи, не понимая, о чем говорит Том. – Я пошлю за ней Джода, когда стемнеет.
– Значит, и он в курсе дел?! Я должен это знать. Как бы старик не растрезвонил во все колокола… Хорошо, Танзи, я постараюсь сделать все, что смогу, но… с тебя – поцелуй!
Он притянул девушку к себе, и, подняв голову, Танзи поцеловала его, вложив в поцелуй всю свою признательность. Однако, он ждал не благодарности.
– Нет, так дело не пойдет. Я вовсе не о том говорил, не о таком равнодушном чмоканье… Не то я и вправду поверю, что тебе хватает поцелуев на сеновале…
И, обняв ее, Том продемонстрировал Танзи, какой именно поцелуй он имел в виду. Танзи стояла рядом с ним, едва переводя дыхание. Оказалось, что было очень приятно, отбросив всю скованность и нерешительность, наслаждаться его нежностью. А Том был в этом деле совсем не новичок.
– Ты мой самый дорогой друг, – прошептала она. Он рассмеялся и отпустил ее.
– Не совсем те чувства, которых я жду! – сказал он с сожалением. – Взяв ее за подбородок, он вопросительно заглянул Танзи в глаза. – Хотел бы я знать, научишься ли ты когда-нибудь любить меня?
– Но я уже и так люблю тебя, Том! – заверила она его.
Однако Том прекрасно знал, что несмотря на все его усилия и всю его опытность, ее чувства были очень далеки от настоящей женской любви. А веселый, процветающий лестерский кузнец не привык терпеть поражения.
– Разумеется, я знаю, что ты любишь меня, – согласился он со вздохом. – Так же, как старика Джода, как Уилла Джордана, или, как этого бесценного Пипина.
Глава 8
– Нужно снять эту вывеску, – сказала Роза Марш Джоду. – Даже теперь, когда армия Тюдора ушла, она привлекает внимание всех окрестных хулиганов. Просто мишень для местных злопыхателей, и я не удивлюсь, если их поддерживает и Хью Мольпас из «Короны».
Роза была права, потому что всегда находятся желающие посильнее ударить по больному месту.
Джод приставил к стене дома лестницу, принесенную из сарая, и полез наверх, а Танзи стояла рядом, придерживая ее.
– Цепи так крепко сидят на болтах, что без стамески ее не снять, – доложил он, стоя на верхней ступеньке лестницы, и пока старик ходил за инструментами, Роза сказала падчерице:
– Не надо говорить отцу, что мы сняли ее. Он очень плохо себя чувствует сегодня. Это только расстроит его.
– Если все успокоится, может быть, мы успеем повесить ее на место к тому времени, когда он поправится, – ответила Танзи.
– От «Белого Кабана» сейчас не больно много проку, – усмехнулась Роза. – И я очень сомневаюсь, что отец заметит, что здесь висит – вывеска или просто ветка плюща.[9] Было настоящим безумием ехать с ними в Босворт, когда все знали, что он совсем болен, а у нас столько работы.
– Вы прекрасно со всем справились, и мне даже показалось, что вам нравилось хозяйничать, когда здесь был король, – не удержалась Танзи от напоминания.
– Тогда были какие-то надежды, мы рассчитывали заработать. И посмеяться над Мольпасом.
Джод вернулся и снова полез наверх, и Танзи прислонилась к лестнице, придерживая ее.
– Вы действительно считаете, что отцу стало хуже? – спросила она прерывающимся голосом. – И что он может… не поправиться?
– Доктор Лей сомневается. И что мы тогда будем делать? Ведь половина наших клиентов теперь в «Короне».
Танзи смотрела ей вслед, когда она входила в дом, и не могла понять, как можно думать о деньгах и клиентах, когда твой любимый муж болен, и жизнь его висит на волоске. И тут она вспомнила про монеты, которые лежали у нее в кармане. Они могли бы помочь пережить трудное время, но скорее всего будут потрачены на какие-нибудь безделушки для мачехи и не принесут никакой пользы отцу. Как и она, он стал бы больше беспокоиться о новой вывеске, чем о деньгах.
– Бедняга, ей здорово досталось! – сказал Джод, выбивая последние болты, на которых держалась вывеска.
Танзи протянула руки так, словно в них должны были положить новорожденного, а это был всего лишь кусочек дерева. Они вместе рассматривали искалеченную, поцарапанную вывеску с отбитой краской – свидетельство человеческой злобы, потом посмотрела вверх на бесполезный теперь ржавый железный крюк, придававший их дому вид покинутого всеми жилища.
Стоя на улице с вывеской на руках, Танзи неожиданно поняла, как она распорядится деньгами, которые лежали у нее в кармане.
– Ступай к кузнецу на Канк стрит и приведи лошадь, которую мистер Худ купил у него. Поставь ее в то стойло, которое ближе всех к воротам на Лейн стрит, да посмотри, чтобы ее накормили, как следует. Если тебя кто-нибудь спросит про нее, скажи, что мы приютили ее на время по просьбе мистера Худа. На самом деле, Джод, она для того раненого молодого человека. Я найду какую-нибудь старую отцовскую одежду и приготовлю ему сумку с едой. Как только стемнеет, покажи ему дорогу через Южные ворота на Лондон. И не забудь закрыть их за ним получше.
– Чем скорее он уйдет, тем лучше, – проворчал Джод. – А то этот Диггони сует свой длинный нос, куда не надо.
У нее еще будет время повидать отца и поговорить с ним перед сном. Она вошла вместе с Джодом во двор и поставила вывеску в сарае возле стены. Тихо окликнув Дикона, она стала подниматься по лестнице на сеновал. Несмотря на мрачное настроение, она почувствовала себя гораздо лучше, когда увидела с какой радостью он встречает ее.
– Посмотрите, я уже могу ходить, – сказал он. – Я тренируюсь, хожу взад и вперед. Мне не следует больше обременять вас. Пора возвращаться в Лондон.
– Не далеко же вы уйдете с такой ногой, – ответила Танзи, огорченная тем, что он так откровенно радуется возможности уйти. – Но Том Худ нашел для вас лошадь.
– Нашел лошадь?
– После Босворта на всех дорогах полно лошадей без всадников, – повторила она то, что сказал ей Том.
– Да, думаю, что их действительно должно быть немало. После той бойни, которую я видел, это вполне естественно. Но все равно, лошадь стоит каких-то денег. И пойманную лошадь можно продать.
– А вдруг это именно та лошадь, которую вы потеряли?! Тогда вы имеете на нее все права! – рассмеялась Танзи.
– Кому придет в голову дарить мне лошадь? Ведь у меня нет денег!
– Поверьте мне, Том не обеднеет.
– Он что, такой богатый?
– Нет, не думаю. Но он из тех, о которых здесь говорят, – «идет в гору». Он имеет собственное дело, очень предприимчив и не теряет времени даром.
– Не такой бездеятельный мечтатель, как я.
Танзи слышалось, что Дикон произнес эти слова с завистью, и она обрадовалась, когда он заметил внизу, у стены, вывеску.
– Похоже, что они снова забросали ее камнями. Я слышал страшный грохот.
– Это были люди из той толпы, которая гналась за вами. Я узнала двоих, когда они днем пили в нашей таверне. Они клялись, что видели, как вы вбежали к нам во двор и грозились расправиться с вами.
– Они знают, что я еще здесь?
– Этот чертов парень, который работает у нас во дворе, слышал, как мы разговаривали.
– Это значит, что и миссис Марш знает.
Танзи кивнула.
– Именно поэтому вам надо уйти сегодня вечером, хоть ваша нога еще не зажила.
– Я видел, как она разговаривала с мистером Джервезом. Она не очень добрая. Если она считает, что прятать сторонника короля Ричарда опасно, почему же она до сих пор не выгнала меня?
– Она не поверила им. Она знает, что Диггони слышал, как мы разговаривали тогда, в первый вечер. Но она думает, что вы… что мы…
Дикон поймал ее руку и заглянул Танзи в лицо. От смущения она покраснела.
– И вы позволяете ей так думать, чтобы спасти меня? О, Танзи!..
Он отпустил ее руку и, молча, в растерянности начал натягивать рваный сапог на распухшую ногу. – Я должен уйти. Немедленно. Из-за меня у вас только неприятности. Я уже вполне могу двигаться.
– Конечно, вам надо уйти. Чем скорее вы окажетесь в Лондоне, тем лучше. Для вас самого и для нас. Но совсем не потому, что я хочу избавиться от вас. Мне будет искренне жаль, если я вас больше не увижу… Но… вы должны сделать так, как велел король, ваш отец…