Однажды днем, когда Танзи собиралась на представление бродячих артистов, которое должно было состояться на открытом воздухе напротив замка в Ньюарке, ее задержала группа женщин, жен торговцев из Йорка. Они дотошно интересовались всем, что имело отношение к покойному королю, а сама Танзи в это время более всего была обеспокоена тем, что у ее Пипина болело колено, и Джод собирался сделать ему примочку.
Когда она наконец освободилась от любознательных посетительниц, оказалось, что на площадке лестницы ее ожидает еще один неожиданный гость. Наверное, он очень тихо поднялся по лестнице, хотя был довольно грузным и крупным, и почему-то вместо того, чтобы быстро осмотреть комнату, когда там находились женщины, этот человек стоял в стороне, явно ожидая, когда они откланяются. Танзи очень хотела побыстрее освободиться и была крайне раздосадована его приходом.
Она взяла у женщин деньги и, попрощавшись с ними, повернулась с плохо скрытым раздражением к мужчине. К ее огромному удивлению, она узнала Хью Мольпаса.
– Я пришел к вам потому, что покупки вашей мачехи по ошибке привезли ко мне, – сказал он. – Я узнал, что вы наверху, и подумал, что хоть и живу напротив, но так и не видел ни разу вашу знаменитую кровать, которая делает деньги.
У меня нет ни малейшего желания показывать ее вам сейчас, подумала Танзи, хотя он и вынул деньги, сказав, что не намерен извлекать выгоду из давнего знакомства и добрососедских отношений.
Вслух же Танзи сказала не очень любезно:
– Сейчас это спальня миссис Марш.
– О, так вот где, оказывается, спит наша несравненная Роза! – сказал он с явной издевкой, внимательно озираясь по сторонам.
– Эта комната больше, более солнечная, к тому же выходит на улицу, – объяснила Танзи, придав своему голосу как можно более сдержанное и официальное выражение.
– Она действительно большая. Лучше любой моей комнаты в «Короне», – заметил мистер Мольпас вполне дружелюбно. – И она спит в королевской кровати?
– Да, сейчас спит.
– Говорят, что для перевозки ее можно разобрать. Вы когда-нибудь видели, как ее собирают?
– Да, очень быстро. Всего за несколько минут.
– И шкаф такой красивый. Он тоже разбирается?
– Нет, насколько мне известно. И почему это вас интересует? Он не имеет никакого отношения к королю Ричарду. Мачеха купила его гораздо позднее для своих нарядов.
– Для всех этих дорогих туалетов, которыми она потрясает Лестер… Повезло ей, что она может позволить себе такие дорогие вещи…
Его болтовня раздражала Танзи, и все время, пока он рассуждал о том, как повезло Маршам, его пальцы без остановки ощупывали дверцы шкафа, стенки камина, деревянные панели кровати и даже деревянный засов на двери.
– Не больно много вы рассказываете, а? – посетовал вдруг он, потому что Танзи стояла молча.
– Вас совсем не интересует король Ричард, так что будет лучше, если вы заберете свои деньги назад, – вспыхнула Танзи, отдавая ему монеты.
– Перестаньте, Танзи, – запротестовал он. – Я слышал вас, пока стоял на площадке, и знаю, что вы рассказываете прекрасно. Иначе зачем бы я пришел сюда?
– Потому что вы принадлежите к тем мужчинам, которым интересны все кровати, если только в них спят красивые женщины.
Мольпас уставился на Танзи, удивленный ее словами, поскольку всегда воспринимал ее, как маленькую девочку, соседскую дочку, а не как взрослую женщину, имеющую собственные суждения. Он не подозревал, что она сильно изменилась под влиянием обстоятельств, не связанных с ее однообразными обязанностями и провинциальным образом жизни. Порой Танзи сама поражалась тому, как быстро ей удается за показными, фальшивыми словами разгадать истинные намерения разных людей и как открыто она говорит им об этом.
– Вам не понравились мои стихи про наши постоялые дворы? – неожиданно спросил он, словно извиняясь.
– Ни потаскушка, которая их пела, – ответила она, бросив на подоконник монеты, поскольку Мольпас так и не взял их у нее. – Хотя я так и не пойму, почему вы с вашим отношением к своему делу выкинули ее на улицу.
– Прекрасно. Кажется, ваша мачеха без ума от нее, вот пусть она и привлекает клиентов к вам, – сказал он, усмехаясь. – Мне кажется, что она поет даже в этой комнате. Я как-то слышал ее голос, когда проходил мимо.
– Да, иногда она поет здесь. Моя мачеха плохо спит.
– Может быть, виновата кровать. Я слышал, что у короля тоже была бессонница.
– Может быть. Или слишком много ест за ужином, – ответила Танзи, едва сдерживая нетерпение, но стараясь держаться спокойно.
– Или пересчитывает свое золото.
Они рассмеялись и вполне миролюбиво вышли вместе из комнаты, но потом Танзи с удивлением заметила, что он все-таки забрал с подоконника свои деньги.
Проводив Мольпаса и закончив свои дела, она спросила Дилли, которая натирала пол возле лестницы, зачем она послала мистера Мольпаса наверх.
– Никуда я его не посылала, – ответила удивленно девочка. – Я и увидела-то его, только когда вы вместе спустились вниз.
– И ты все время была здесь?
– С тех пор, как пришли те женщины, чтобы посмотреть кровать.
– Может быть, его послала хозяйка?
– Ее нет дома с обеда.
– Тогда, значит, он поднялся со двора по наружной лестнице, – сказала Танзи.
– Ну и нахал! – захохотала Дилли.
Когда Роза вернулась из Ньюарка, она ни о чем другом не могла говорить, как только об артистах, которых там видела. Она копировала их к удовольствию и зависти домочадцев, и Танзи очень сожалела, что ей самой не довелось побывать там. Эти мысли совсем заслонили воспоминания о странном визите Мольпаса, однако немного позднее, в тот же самый вечер, совершенно неожиданно события вновь заставили ее задуматься о его странном появлении в их доме.
Она услышала, как Пипин жалобно скулит в своем стойле, и, думая что Джод крепко спит, быстро спустилась вниз и открыла заднюю дверь, собираясь сходить к пони. К своему удивлению и ужасу, она, стоя в тени, увидела, как Глэдис перебегает через пустынный двор, открывает ворота, ведущие в узкий переулок, и впускает своего бывшего хозяина. Вдвоем они быстро поднялись по наружной лестнице и скрылись в ее спальне. Эта комната была очень удобно расположена – на верхней площадке наружной лестницы, и в ней всегда жили ее родители.
По тому, как уверенно действовали Глэдис и Мольпас, можно было понять, что они проделали этот путь не впервые. И Танзи стояла во дворе, размышляя о всех неприятных обстоятельствах этих визитов. Ничего удивительного в том, что она здесь ведет себя, якобы, прилично, думала Танзи, вспоминая свой недавний разговор с Томом. Однако она была скорее потрясена не поведением Глэдис, ибо ее распущенность была известна всем, а ее расчетливой лживостью. И собственным страхом перед Мольпасом. И пугающей таинственностью происходящего. Потому что если Глэдис до сих пор его любовница, зачем ему надо было заставить поверить всех, что он выгнал ее из «Короны»? И почему она нанялась на работу в «Голубой Кабан»?
Танзи опустила фонарь, который держала в руках и собиралась зажечь. Была звездная ночь, и она тихо шла через двор к стойлу Пипина, стараясь не шуметь. И пока она меняла пони примочку, а он, как успокоенный ребенок, ластился к ней, она не переставала думать о том, что увидела. Она чувствовала себя так, словно этот дом отдан чужим людям и больше не принадлежит ей. И почему? Она вспоминала, как Том сказал: «У нее должна быть важная причина, чтобы жить в вашем доме». Или, подумала Танзи, злой умысел. Она долго стояла, прижавшись щекой к мягкой, теплой шее Пипина, не понимая, как ей следует поступить.
Глэдис придется уйти от них. Возможно, Роза первая выгонит ее. А, может быть, относясь к ней благосклонно, что не вызывало сомнений, напротив, обрушится на Танзи и в свойственной ей манере издевательски скажет, что не ей, Танзи, заботиться о чужой нравственности и не все любят сеновал, многие предпочитают мягкие постели. Конечно, Роза вполне способна на такое, но, наверное, не тогда, когда тайный любовник – Хью Мольпас – ее конкурент и конкурент преуспевающий. Хью Мольпас, тайно пробирающийся к любовнице. Роза, при ее алчности, не сможет устоять перед попыткой его уничтожить.