– Понимаешь ли ты, любовь моя, что это первый дом в моей жизни? – спросил Дикон, когда вечером, в тишине, проводив гостей, они стояли вдвоем у ворот своего дома.
– По воскресеньям мы сможем кататься верхом по этим полям, – прошептала Танзи, положив голову ему на плечо.
Дикон посмотрел наверх, на островерхие крыши, залитые лунным светом.
– Вот увидишь, я сделаю из этого дома игрушку, – сказал он. – Многие наши парни уже предложили мне свою помощь. – По его голосу нетрудно было догадаться, что он очень этим доволен.
– А весной я посажу здесь желтые ноготки, – в тон ему ответила Танзи.
– Да, мистер Джордан был прав, когда сказал, что нам пока рано покупать дом. Отсюда я смогу верхом ездить на работу, куда угодно. Теперь, когда я стал членом гильдии и признанным мастером, трудно сказать заранее, где и какая работа может меня ждать. Единственное, о чем я сожалею, что не смог заработать на то, чтобы оплатить это райское жилище.
– Ты еще успеешь, любимый, когда мы станем старше. Тогда ты будешь преуспевающим мастером, как Орланд Дэйл, и сможешь купить мне те самые дорогие наряды, которые обещал нам этот настойчивый купец из Фландрии. Ты ни разу не пожалел, что отказался поехать с ним в Бургундию? Риск был так велик, что я не знаю, как бы мы справились со всем этим. А теперь в Англии у тебя есть возможность добиться признания в любимом деле. О чем еще нам мечтать?
Танзи стояла, широко раскинув руки, так, словно собиралась прижать к своей груди все счастье, о котором когда-либо мечтала.
– Здесь мы будем слушать пение птиц. Сюда не долетит ни запах пива, ни уличный шум. И мы по-прежнему будем видеть прекрасную Темзу.
– И до конца наших дней мы останемся вместе, – сказал Дикон, уводя ее в гостиную, где горел камин.
Он закрыл за собой входную дверь так, словно отгораживал себя и свою возлюбленную от всего мира.
– Ты не рассердился на меня из-за королевской кровати? – тихо спросила Танзи, когда они медленно поднимались в свою спальню под самой крышей. – Я поняла тогда, что ты надумал купить ее, когда узнал, что новый хозяин «Кабана» не намерен оставлять кровать у себя. Может быть, нам даже удалось бы найти для этого деньги, но у меня с ней связаны такие воспоминания… Я никогда не смогла бы…
– Нет, нет, любовь моя. Ты была права. Эта кровать из нашего прошлого, а в нем было много горя у нас обоих. Она не могла бы стать ложем для юных супругов, которые надеются на счастье.
И он подвел ее к их постели… Они слишком долго ждали этого дня и чувствовали себя бесконечно счастливыми. И будущее, открывавшееся перед ними, обещало быть не менее радостным, ибо на пути к нему они преодолели немало трудностей.
Дикон не только впервые почувствовал себя хозяином дома и мужем, он, наконец, получил возможность хранить где-то свое бесценное сокровище – книгу «Высказывания философов» – и наслаждаться чтением.
– Она всегда хранилась в этом футляре, который я сделал вскоре после приезда в Лондон. Я очень редко мог вынуть ее и хоть немного почитать.
– Конечно, только тогда, когда ты оставался один, – сказала Танзи.
Она сразу же вспомнила, каким юным и смущенным он был, когда они встретились впервые, и как он сетовал, что, постоянно живя вместе с другими учениками, никогда не имеет возможности побыть наедине со своими мыслями и чувствами.
– Совсем не потому, что мои товарищи могли бы испортить ее, – поспешил он объяснить ей. – Некоторые из них происходят из семей, в которых есть книги, и даже жалеют, что не попали в учение к печатникам, поскольку считается, что это самое современное и модное ремесло. Но были и другие, которые не представляли себе ценности книг и запросто могли поставить на нее свечку или швырнуть в приятеля во время потасовки.
– Теперь она будет в полной безопасности. Можешь мне поверить, я никогда не стану мешать тебе болтовней, когда тебе захочется почитать. Я всегда буду помнить о том, как часто у тебя не было возможности побыть наедине и спокойно посидеть над книгой. Давай положим ее на тот стол, который тебе сделал в подарок Ред Лакин, и накроем ее маминой салфеткой.
– Нет, я думаю, что не стоит. Люди могут заинтересоваться ею, начать расспрашивать… Пусть она лежит возле нашей постели, раскрытая.
Как и все новобрачные, они с гордостью и удовольствием занимались благоустройством своего первого дома. Джон Мойл и его друзья часто приезжали на охоту, и Танзи всегда встречала их с радушием. Иногда вместе с ними появлялась и его сестра. И даже сам Том Худ. Казалось, он стал полноправным членом этой семьи.
Между тем наступила весна, и в саду появились первые всходы ноготков. Дикон с помощью своих друзей отремонтировал дом – обновил фасад, прорубил окно в кухне, чтобы Танзи было светлее и приятнее там находиться, починил крышу. И однажды, проводив своих друзей, Джон Мойл специально задержался, чтобы посмотреть все это.
– Худ говорит, что вы заметно улучшили мою собственность, – сказал он. – И я очень рад убедиться в этом перед возвращением в Кент, где наше старое поместье превратилось в источник забот и расходов, потому что нуждается в основательном ремонте.
– С вашего разрешения, сэр, я позволил себе проявить в этом доме некоторую самостоятельность, – ответил Дикон. – Прежде всего, это относится к камину в гостиной. Ну и, конечно, я постарался всюду, где возможно, сделать дополнительные окна, чтобы было светлее.
Казалось, что Мойл, неравнодушный к любой творческой работе, был очень доволен.
– И Дикон еще починил крышу в спальне, там, где между балками прохудился потолок, – сказала Танзи с гордостью. – Не хотите ли посмотреть?
Они втроем поднялись по узкой винтовой лестнице и остановились на пороге уютной солнечной комнаты.
– Как вы прекрасно все сделали! – воскликнул Мойл. – И какая красивая полка!
Неожиданно его взгляд – взгляд любителя и ценителя красивых вещей – привлекла прекрасно оформленная книга в кожаном переплете, которая лежала на ней.
– Я вижу, что у вас есть одна из какстоновских книг! – воскликнул он, более удивленный не тем, что Дикон ее читает, а тем, что она у него есть.
– Это книга графа Риверса «Высказывания философов», – ответил Дикон с гордостью, расстегивая массивную металлическую застежку и раскрывая книгу на той странице, на которой он прервал чтение.
В течение нескольких минут они рассматривали книгу, обсуждая ее необыкновенные достоинства – перевод и оформление, как это принято у людей, любящих книги и понимающих в них толк. Их беседа была прервана криком сокольничего, и Дикон, извинившись, побежал вниз.
Танзи, стоявшая на лестничной площадке, без труда могла видеть, как их хозяин любовно, чтобы не сказать – завистливо, перелистывает страницы. Хоть он и богатый человек, подумала она, но такой книги у него нет. И тут она увидела, что Джон раскрыл книгу на титульном листе, где была подпись, сделанная четким почерком покойного короля – «Король Ричард». Не подозревая, что за ним наблюдают, Джон Мойл долго рассматривал эту надпись, затем очень осторожно закрыл книгу на застежку. Повернувшись и увидев Танзи, он не сказал ничего.
Однако, когда все собрались в гостиной, она заметила, что он необычно молчалив и несколько раз бросал на ее мужа очень пристальные, изучающие взгляды. Ее поразило, почему он прямо не спросил, как это сокровище попало в руки к Дикону. У Танзи даже мелькнула такая безумная мысль – уж не подумал ли Мойл, что Дикон украл эту книгу. Однако, зная, как преданно Мойлы служат новому королю, она ничего не рассказала мужу ни о том, как Джон рассматривал книгу, ни о своих мыслях, чтобы не тревожить его.
– Вот и прекрасно. Он не сделал никаких замечаний по поводу моих переделок, – сказал Дикон с облегчением, когда Джон Мойл ушел, чтобы перед возвращением в Лондон взглянуть на нового сокола.