Мой взгляд переместился на его широкие плечи, узкую талию, длинные ноги. Симпатичный парень, ничего не скажешь.
— Да. Меня взяли ко двору, — сказала я, не вдаваясь в подробности.
— Когда тебе исполнится шестнадцать, ты должна будешь покинуть двор и вернуться домой.
— Чей это приказ? — насторожилась я.
— Мой.
Я выдержала ледяную паузу, потом таким же ледяным тоном спросила:
— С каких это пор ты повелеваешь мной?
— Не сейчас. Когда я стану твоим мужем…
— До этого еще надо дожить.
— Но мы с тобой помолвлены. Ты мне обещана. Так что у меня есть права.
Я нахмурилась.
— Сейчас мною повелевает король. Мною повелевает герцог Нортумберлендский. Мною повелевает Роберт Дадли, его сын. Мною повелевает мой отец. Так что можешь вставать в очередь. Похоже, каждый мужчина в Лондоне думает, что вправе повелевать мною.
Мои слова немного рассмешили Дэниела, отчего его лицо стало совсем мальчишеским. Он слегка ущипнул меня за плечо, словно своего дружка. Я невольно улыбнулась.
— Бедная девочка, — сказал он. — Ты же попала в клетку.
— Почему в клетку? — возразила я. — Королевская шутиха — не такое уж плохое занятие.
— И ты не хочешь вырваться из-под власти всех, кто тобой помыкает?
Я пожала плечами.
— Уж лучше жить здесь, чем быть обузой собственному отцу.
— Ты могла бы жить у меня.
— Тогда бы я стала твоей обузой.
— Когда закончится мое ученичество и я сделаюсь врачом, я позабочусь о жилье для нас.
— И когда же случится это чудо? — с жестокостью упрямой девчонки спросила я.
Мои слова вновь заставили его покраснеть.
— Года через два, — сухо ответил Дэниел. — К твоему шестнадцатилетию я уже буду располагать средствами для содержания жены.
— Вот тогда и приходи, — сказала я, отнимая у него всякую надежду. — Тогда и будешь заявлять о своих правах на меня… если, конечно, я останусь здесь.
— Но не забывай: мы помолвлены.
Я пыталась прочитать по его лицу, о чем он думает, но не смогла. Меня это рассердило.
— Кем помолвлены? Какими-то старухами, которые устроили это больше для себя, чем для нас? Ты хотел большего?
— Я хочу знать, как ты ко мне относишься, — не сдавался Дэниел. — Я очень долго ждал, пока вы с отцом доберетесь до Парижа, потом до Амстердама. Месяцами мы ничего не знали о вас. Терялись в догадках. С ужасом думали: вдруг вас схватили? И когда вы, наконец, оказались в Англии, я подумал, что ты обрадуешься… обрадуешься… нашему дому. И что потом? А потом я слышу, что вы с отцом не захотели жить у нас. Вы решили нанять дом и жить самостоятельно. Что еще удивительнее, ты продолжала ходить в мальчишеских одеждах и помогала отцу не как дочь, а как сын. Потом ты и вовсе покинула отцовский дом, будто его защита ничего для тебя не значила. А теперь ты — шутиха короля.
Дэниела что-то мучило, и я быстро поняла, что именно. Мне не понадобился дар ясновидения — хватило обостренной интуиции девчонки, превращающейся в девушку.
— Ты думал, что я брошусь тебе на шею, — усмехнулась я. — Как же иначе? Ведь ты меня спас. Пугливую девочку, только и мечтающую, как бы выйти замуж и покрепче ухватиться за мужчину. Ты думал, я шагу не могу ступить без мужской поддержки?
Его лицо стало пунцовым, а голова несколько раз дернулась. Я попала в точку.
— Так знай же, ученик, еще не ставший врачом. Я побывала в стольких местах и столько повидала, что тебе и не снилось. Ты вряд ли жил с ощущением, что этот день может оказаться последним. Не дай тебе Бог попасть в передряги, в каких побывали мы с отцом. Но у меня ни разу… слышишь, ни разу не было в мыслях прилепиться к мужчине и уповать на его помощь.
— Ты не…
Он лихорадочно подыскивал слово, точно описывающее его мальчишеский гнев.
— Ты не… ты рассуждаешь не как девушка.
— Слава Богу, Он не обделил меня мозгами.
— В тебе нет… девичьей покладистости.
— Спасибо матери. Она не растила меня рабыней.
— Ты не… — Дэниел распалялся все сильнее, уязвленный моей неблагодарностью. — Если бы я мог выбирать из нескольких девушек, я бы тебя не выбрал!
Эти слова утихомирили меня. Некоторое время мы с Дэниелом смотрели друг на друга. Мы стояли рядом, но оба ощущали возникшее расстояние.
— Ты хочешь заключить помолвку с другой девушкой? — спросила я, немного потрясенная его словами.