— А теперь пусть они прочтут наше имя на корме и пусть попомнят нас! — весело сказал М'Эльвина.
Затем люгер описал полуоборот и продолжал свой путь, оставив далеко позади своего разбитого неприятеля. Но не отошел он нескольких миль от катера, как Филиппс заметил вдали большое судно, шедшее прямо на них.
— Действительно, капитан, пора нам было убираться, подобрав полы! Смотрите, это целый крейсер идет на выручку таможенной утки! Здесь каждый выстрел точно призывный крик: на него со всех сторон сбегаются сюда посмотреть, что такое происходит, точно акулы, когда бросишь что-нибудь в море! Не пройдет двух часов, как их соберется здесь целая дюжина со всех концов!
М'Эльвина, все время не спускавший своей трубы с судна, убедился теперь, что это был большой фрегат, идущий на всех парусах. Но что было особенно неприятно, так это то, что ветер свежел, и люгер с трудом шел против волнения, а фрегат быстро приближался.
— Это, конечно, досадно, — проговорил М'Эльвина, — но смелость города берет!
Однако в данных условиях, несмотря на все искусство и опытность М'Эльвина, фрегат неизбежно должен был одержать верх над люгером в такую погоду: уйти не было никакой возможности, надо было сражаться и с ним, но на этот раз в экипаже «La Belle Susanne» уже не было той бодрости духа, как часа два тому назад.
— Я бывал в худших передрягах, ребята, — обратился М'Эльвина к своей команде, — и вид большого судна не должен смущать нас! Все зависит от того, каков на нем капитан: если он новичок, то мы одурачим его, как нельзя лучше: если же это опытный моряк в этих водах, то нам будет несколько труднее, но и это не беда, если только все вы будете добросовестно исполнять мои приказания и делать каждый свое дело!
Незадолго перед закатом фрегат был уже в полумиле от люгера и открыл по нему огонь. М'Эльвина приказал своим людям укрыться за бульварки и не отвечать на огонь неприятеля. Полчаса спустя, когда солнце уже начало опускаться за горизонт, фрегат почти поравнялся с «La Belle Susanne», и морская пехота фрегата, вызванная наверх и выстроенная на носу, стала стрелять по люгеру. Но там никто не отстреливался, и люгер, как ни в чем не бывало, продолжал идти вперед. Спустя несколько минут люгер очутился прямо под носом фрегата, который готовился примерно проучить «La Belle Susanne» за ее смелость и, повернув, дать в нее залп целым бортом. Но М'Эльвина не дремал: угадав намерение неприятеля, он приказал спустить все паруса в знак покорности. В одну минуту все паруса были спущены, и на фрегате послышалась команда: «прекратить огонь!», «убавить паруса», «спустить катер!». Все это было слышно до слова контрабандистам, но убрать паруса на фрегате, шедшем на всех парусах, было делом не одной минуты.
Пока там возились с парусами, люгер незаметно поднял сперва один парус: фрегат, продолжавший идти, вскоре оставил люгер позади, и, прежде чем на фрегате успели справиться с парусами, люгер, повернув остальные паруса, стал уходить в обратном направлении, выиграв более четверти мили расстояния. Фрегат тоже повернул, но не без труда, посылая в погоню выстрел за выстрелом, но так как уже стемнело, то ни один выстрел не достиг назначения, и вскоре «La Belle Susanne» совершенно скрылась из виду.
Таким образом и на этот раз ей посчастливилось уйти. Очевидно, судьба благоприятствовала капитану М'Эльвина, и «La Belle Susanne» предстояла длинная и блестящая карьера.
ГЛАВА X
В одной из самых глухих и отдаленных улиц Лондона, в небольшой, выходившей во двор внутренней комнате квартиры сидели пожилой тучный господин в очках над кипой конторских книг и счетов, а неподалеку от него, у стола, на котором еще стоял графин с вином и несколько фруктов в вазе, сидела девушка лет 20 с необычайно красивым и привлекательным лицом: не будь она бледна, как восковая, она была бы положительно редкой красавицей. Несмотря на несколько утомленную, вялую позу, в ее движениях чувствовалась грация и красота.
— Отвори окно, Сусанна! — сказал пожилой господин. — Сегодня так душно!
— Ах, отец, здесь всегда темно и душно! Я положительно задыхаюсь в этих стенах! — отозвалась молодая девушка, подходя к окну и распахнув его настежь. — Долго ли мы еще будем влачить такую жизнь?
— Долго ли? Но я полагаю, что ты не хочешь умереть с голода!
— Пустяки, отец! Того, что у тебя есть, с избытком хватит на безбедное существование в продолжение многих десятков лет! Ты сам посвящал меня в свои денежные дела, и я знаю их теперь не хуже тебя. К чему тебе, отец, все эти деньги? Ведь тебе никогда не прожить их, а оставлять тоже некому. А если мы будем продолжать жить, как теперь, то я умру, — и тогда к чему тебе это богатство? Ах, что бы я дала, чтобы вдыхать теперь живительный воздух морского простора, нестись по волнам на одном из твоих судов, на люгере капитана М'Эльвина!..
— В самом деле? — усмехнулся отец девушки, патрон и покровитель отважного М'Эльвина. — Ну, так и быть, пусть только он представит мне отчет о своем судне, и я, пожалуй, исполню твое желание: мы с тобою поселимся где-нибудь в тихом уголке на берегу моря. Но ты сама понимаешь, что не могу же я выбросить капитана М'Эльвина на мостовую!
— О, отец, если бы ты сделал что-нибудь подобное!..
— Хм! Ты побежала бы подбирать его, не так ли? — засмеялся старик.
— Я никогда не сделаю ничего против вашего желания, отец! — сказала Сусанна, и бледные щечки ее зарделись ярким румянцем.
Старик Хорнблоу давно заметил расположение дочери к молодому, лихому и отважному М'Эльвина и, отдавая ему полную справедливость, притом будучи самого высокого мнения об его честности, которая, впрочем, за все время его службы у него была действительно безупречной, не препятствовал взаимной склонности молодых людей, считая М'Эльвина вполне подходящею партией для своей Сусанны.
Вдруг у входных дверей раздался резкий стук: то был почтальон с вечерней почтой. В числе нескольких деловых бумаг и писем было также и письмо от М'Эльвина.
— Хм! — пробормотал старик. — Как будто от М'Эльвина, но из Плимута… Какими судьбами его занесло туда?!
Сусанна следила за выражением лица отца, пока тот читал письмо.
— Отец, что он такое пишет? — тревожно спросила она, заметив, что старик изменился в лице. — Неужели плохие вести?
— Да, плохие… пишет, что он потерял свое судно, что был взят фрегатом…
— Но с ним самим ничего не случилось?
— Полагаю, что ничего особенного не случилось, — хмуро ответил старик, — по крайней мере, он ничего об этом не пишет!
Некоторое время царило молчание: старик о чем-то призадумался. Наконец, он крикнул своего клерка:
— Вильмотт! Принесите мне отчеты и счеты люгера «La Belle Susanne»!
— Сию минуту! — отозвался из другой комнаты клерк.
— Но что же пишет М'Эльвина? Я уверена, что он потерял свое судно не по своей вине!.. Ведь вспомни, отец, ты всегда сам говорил, что он действует удивительно успешно!
— Хм! Да! Он действительно действовал очень успешно до сего времени… Ну, что же, Вильмотт? Давайте сюда эти отчеты!
Вильмотт неслышными шагами вошел в комнату, положил кипу бумаг и счетов на конторку перед своим принципалом и, раскрыв книгу балансов, стал водить по ней пальцем, отмечая места, касающиеся люгера «La Belle Susanne».
— Ах! Да… да… — бормотал старый Хорнблоу. — «La Belle Susanne» дала мне немало… Дело уж, значит, не так плохо… За эти три года она окупилась мне чуть ли не в десять раз… Да, да… Я, пожалуй, могу теперь примириться с тем, что потерял ее… Что ни говори, а этот М'Эльвина, действительно, молодец! — докончил старик, а лицо девушки при этом снова вспыхнуло ярким румянцем, и глаза засветились радостным блеском.
Целых три года М'Эльвина благополучно возил контрабанду на «La Belle Susanne», успешно увертываясь от преследований таможенных судов. За это время Вилли успел под его руководством хорошо ознакомиться с морским делом и даже изучить навигацию. Но вот в одно прекрасное утро люгер только что вышел в море и отошел немного от Ирландского берега, когда неожиданно натолкнулся на большой фрегат. Последний погнался за ним и, конечно, вскоре настиг. Очутившись на расстоянии четверти мили от люгера, неприятель открыл по нему самый беспощадный огонь. О бегстве не могло быть и речи: волей-неволей, пришлось выдержать огонь и отвечать, пока была возможность, но в конце концов люгер был принужден спустить паруса и признать себя побежденным. Экипаж люгера, видя, что ему ничего более не остается делать, побежал вниз, чтобы захватить, что можно, из своих пожитков. Тем временем шлюпки с фрегата подошли уже к люгеру и, захватив капитана М'Эльвина и старших офицеров «La Belle Susanne», отчалили обратно к фрегату. Вилли сам вскочил в шлюпку вместе со своим другом и покровителем.