Они долго молчали. Карл лежал, откинув голову на бортик ванны, глаза его были закрыты. Затем он устало сказал:
— Во время медового месяца я клялся, что буду любить Катерину и заботиться о ней, как заботился о нашей маленькой Киске, а сейчас она лежит в постели такая бледная и измученная…
Продолжая растирать его тело медленными круговыми движениями, Барбара бормотала какие-то утешительные слова. Ночью она боялась, что Карл, возможно, втайне желает смерти Катерины, сознавая, что, если она умрет, то он сможет жениться на Френсис. Но страхи оказались напрасными. Карл хотел, чтобы Катерина поправилась. Она была его женой, слабым хрупким созданием, которое нуждалось в его защите. Он не пожелал бы ее смерти и ради сотни Френсис.
Несколько дней Катерина металась в бреду, жар не спадал. Все обычные дела при дворе были заброшены, дни сменяли друг друга в тоскливой безысходности. Большинство придворных беспокойно толпились в приемной перед спальней королевы. Остальные, те, кто не хотел толкаться в мрачной обстановке Уайтхолла, ежечасно посылали слуг справляться о здоровье королевы.
Барбара думать не могла ни о чем другом. Все время она проводила в страстных молитвах за жизнь королевы, молила о ее здоровье, предлагая Богу всяческие жертвы.
Иногда в приемной королевы появлялась Френсис. Она выглядела так, словно едва осмеливалась думать и даже дышать, глаза ее горели странным беспокойным светом. Когда Бекингем и его сторонники посвятили ее в свои планы, сказав, что собираются возвести ее на трон Англии, Френсис, пораженная суеверным страхом, заставила их замолчать. И вот сейчас их мечта могла стать реальностью. Но Бог должен знать, что Френсис не желает смерти королевы. И, возможно, именно Бог решил, что Катерина должна умереть, а Френсис стать новой королевой. Ведь в ее жилах текла королевская кровь. Порой смелость покидала девушку. Если она станет королевой, то должна будет исполнить свой главный долг — родить наследника трона. Она вздрагивала от ужаса, но затем гордо вскидывала голову. Все равно ей придется выйти замуж, и ее муж захочет иметь детей. Уж если ей суждено умереть при родах, то куда приятнее умереть в короне Англии, украшающей ее золотистые волосы.
Френсис даже ходить стала с некоторой осторожностью, словно старалась удержать корону на голове, она утратила детскую шаловливость, и в ее облике появилась определенная величественность.
Бекингем неотлучно находился при ней, относясь к Френсис с преувеличенным почтением, и многие последовали его примеру. Придворные были убеждены, что именно она станет королевой Англии, и вопрос лишь в том, как скоро это произойдет.
Барбара старалась уделять Карлу как можно больше внимания. Он доводил себя до истощения, проводя все ночи у постели больной, и Барбара следила за тем, чтобы он хоть иногда ел и отдыхал. Как-то днем они возвращались с прогулки в покои королевы. Шел уже десятый день ее болезни. Навстречу им в состоянии крайнего волнения бежал паж. Едва не столкнувшись с королем, он воскликнул:
— Сир, королева умирает!
Лицо Карла смертельно побледнело, он стремительно бросился вперед по коридору, а придворные глядели ему вслед.
Барбара, зажав рот рукой, старалась сдержать подступающие к горлу рыдания. Она последовала за ним так быстро, как позволяли ее пышные юбки. В приемной было еще более людно, чем раньше. Дамы откровенно рыдали. Барбара в изнеможении прикоснулась к косяку. Все-таки это случилось. Кошмарный сон подходит к концу. Выражение лица Барбары стало отрешенным, взгляд застыл на дверях спальни. За ними сейчас Карл прощается с Катериной, как Барбара прощается с жизнью при дворе.
Карл влетел в спальню королевы и резко остановился. По настоянию Барбары они только что прошлись по саду, и его легкие еще были полны свежего воздуха. В спальне же была страшная духота, и он впервые понял, что здесь абсолютно нечем дышать.
Окна были закрыты и занавешены, так как считалось, что холодный свежий воздух вреден для здоровья. В комнате стоял смрадный густой туман. К дыму камина добавлялись запахи ладана, усердно воскуряемого священниками, и пропитанной потом одежды. Возле постели больной толпились врачи, фрейлины и священники.
Карл с отвращением вдохнул эту смесь, и здравый смысл, казалось, вернулся к нему. До этого он не вмешивался в процесс лечения, убежденный в опытности лекарей и священников. Но сейчас лицо его вспыхнуло гневом, и он раздраженно крикнул: