Барбара ревниво прищурила глаза.
— Подумать только, даже канцлер расточает любезности Френсис Стюарт!
Беркли вяло усмехнулся.
— Он восхищен ее целомудрием, отсюда и вся его любовь. По его мнению, истинное геройство оставаться девственницей в наш развращенный век.
Барбара сморщила носик. Ее внимание было приковано к Кларендону, который приглашал Френсис на прием, устраиваемый в его доме. Барбара даже приоткрыла рот от изумления. Канцлер презрительно относился к балам и легкомысленным развлечениям и очень редко принимал гостей. Френсис тоже слегка удивилась, но заверила Кларендона, что с огромным удовольствием посетит его дом. Он намеренно повысил голос и сказал Френсис, глядя при этом в сторону Барбары:
— У меня соберутся только достойные люди.
Он склонился к руке девушки и направился к выходу. Проходя мимо Барбары, Кларендон окинул ее надменным взглядом и не сказал ни слова.
Барбара густо покраснела, проглотив унижение. Казалось, она вот-вот расплачется. Беркли покачал светловолосой головой и произнес:
— Не стоит расстраиваться из-за такой чепухи.
Недавно благодаря влиянию Барбары, он получил титул графа Фалмута и находился в приподнятом настроении.
— Дни Кларендона сочтены, — сказал он. — Это однозначно! Вся Англия с презрением произносит его имя. — Беркли рассмеялся. — Разве не забавно! Придворные ненавидят Кларендона за то, что он неподкупен, до безумия честен. Никому не удается использовать его в личных целях. — Ухмылка Беркли стала еще шире. — И самое смешное, что народ знать не знает о его честности! Они убеждены, что он гребет лопатой золото и что его основная цель — набить им как можно скорее свои сундуки. Он недавно переехал в новый дом, так говорят, что толпа забросала его камнями. Их ярость вызвана уверенностью в том, что он выстроил особняк на деньги, полученные от продажи Дюнкерка.
Беркли немного помрачнел, лицо его стало задумчивым.
— Король с притворной легкостью относится к государственным делам, но на самом деле он самый проницательный политик в Европе. И он понимает, что монархия сейчас держится на расположении народа. Именно поэтому Кларендону приходится нести ответственность за все непопулярные политические шаги.
Барбара уже не слушала, ей отлично были известны политические мотивы короля. Она посматривала в сторону Френсис, которая откинулась на спинку кресла и смеялась звонким серебристым смехом. Бекингем говорил ей что-то, подражая Кларендону, и это получалось у него необыкновенно похоже и очень смешно.
Бекингем с обожанием смотрел на тонкую белую шейку Френсис, слегка подрагивающую от смеха. Он склонился к ней через стол и тихо проговорил:
— Вы так невозможно очаровательны!
Бекингем был опытным повесой и обольстителем, и его расстраивало, что Френсис обделяет своей благосклонностью не только короля, но игнорирует и его собственные ухаживания. Его низкий голос стал нежным и вкрадчивым, поглаживая ее тонкие пальчики, он явно старался завоевать ее симпатии.
Внимание короля тоже привлек веселый смех Френсис. Он подошел к их столику и услышал последние страстные мольбы Бекингема. Френсис подняла глаза и заметила, как угрожающе заходили желваки на скулах короля. Она нервно выдернула ладонь из руки Бекингема, и улыбка погасла на ее губах. Между королем и Бекингемом произошел молчаливый поединок взглядов. Глаза Карла опасно сверкнули, и Бекингем быстро подавил чувство презрения, боясь, что глаза выдадут его. Черт побери! Король просто сходит с ума из-за этой девчонки! Можно подумать, что он готов запереть в Тауэр своего старого друга за легкий флирт с целомудренной девственницей, которой домогается сам.
Бекингем прямо и решительно смотрел на короля, и спустя мгновение опасный блеск в глазах Карла угас, он овладел собой и успокоился. Шутливо хлопнув Бекингема по плечу, он весело сказал:
— Надеюсь, ты не делал неприличных предложений госпоже Стюарт. Честь много значит для нее, однако, боюсь, редкая добродетель может устоять под давлением знаменитого своим красноречием герцога. — Он послал Бекингему предостерегающий взгляд и, кликнув собак, быстрой походкой вышел из комнаты.
Френсис поглядела ему вслед, и уголки ее губ обидчиво опустились.
— Ну вот! Теперь мне нельзя даже и слушать неприличные предложения.
Бекингем в изумлении смотрел на девушку, которая дотянулась до графина, наполнила вином хрустальный бокал и залпом выпила его. Рука ее слегка дрожала от пережитого волнения, и она пролила на платье немного вина. Бекингем достал из рукава тонкий батистовый платок и предложил его Френсис.