Хейдон улыбнулся, обнажив остатки гнилых почерневших зубов.
— Итак, мадам, скажите же, чем я могу помочь вам?
Барбара нервно сглотнула.
— Я хотела бы узнать, что ждет меня в будущем.
С важным видом Хейдон придвинул к себе астрологические карты. Барбара подалась вперед, с любопытством поглядывая на таинственные знаки. Большие круги были заполнены изображениями звезд, лун и еще множеством непонятных символов.
— Ничего не может быть проще, — льстиво сказал Хейдон. — Сначала вы должны сообщить мне дату вашего рождения. — Он взял перо и выжидающе посмотрел на Барбару.
— Шестнадцатого сентября 1644 года, — машинально солгала Барбара и вздохнула; с недавних пор она начала убавлять свой возраст, так приятно было сознавать себя на четыре года моложе.
Хейдон склонился над столом и начал скрести пером по бумаге. Барбара с некоторой тревогой следила за ним. Какая польза сейчас в ее лжи, ведь тогда он расскажет ей чье-то чужое будущее. Чуть склонясь вперед, чтобы привлечь его внимание, она сказала как можно беспечнее:
— Я перепутала. На самом деле, мне кажется, я родилась в 1640 году.
Хейдон спрятал усмешку и вновь обмакнул перо в чернила. Барбара нервно следила за ним. В комнате стало очень тихо, слышно было лишь царапанье пера и шипение огня в камине. Барбара ощущала гулкие удары своего сердца. Хейдон намеренно затягивал молчание, видя нарастающее волнение своей клиентки. Наконец он солидно прочистил горло и важно нахмурился:
— Я вижу…
Барбара вдруг резко оборвала его, вскочив на ноги и едва не опрокинув стул.
— О, подождите! Если вы видите что-то плохое, то лучше ничего не говорите мне! Я не желаю знать! — Она торопливо порылась в ридикюле, выуживая золотые монеты. Надо скорее заплатить ему и бежать из этого дьявольского места!
Хейдон быстро сказал:
— Я просто хотел получить от вас еще кое-какие сведения. — Он решительно подошел к ней и взял своей тощей рукой ее белые пальцы. — Я могу сделать так, что сбудутся ваши самые заветные желания, но вы должны довериться мне.
Барбара побледнела и опустилась обратно на стул; она неотрывно смотрела на старика, приоткрыв рот, и синева ее глаз подернулась легкой дымкой.
— Я хочу… — Она умоляюще воздела руки. — Я хочу всегда оставаться молодой и красивой… хочу, чтобы король всегда любил меня!
Король! Хейдон, прищурившись, пристально посмотрел на нее. Если убрать белокурый парик… О да… разрази меня гром! Где были мои глаза?! Это же леди Каслмейн!
У Хейдона даже дух захватило от открывающейся перспективы. Счастье само плывет к нему в руки, надо лишь верно раскинуть карты. Он взял пригоршню кристаллов и бросил их в медную жаровню, стоявшую на треножнике. Барбара сжалась на стуле, завороженно глядя на огонь; пламя зашипело и рассыпалось всеми цветами радуги. Хейдон умело использовал преимущества этого эффектного зрелища. Пристально глядя на Барбару, он понизил голос и заговорил медленно и повелительно, точно гипнотизировал ее:
— Я дам вам вечную молодость… Король будет вечно любить вас, но вы должны пройти…
Барбара вскочила со стула, в глазах ее была страстная мольба…
— О, все что угодно! Я сделаю все, что вы скажете!
Хейдон еще больше понизил голос и сказал громким шепотом:
— Мне известно одно всесильное заклятье, но, чтобы оно исполнилось, вы должны совершить некий ужасный… жуткий обряд. Осмелитесь ли вы на это?
Барбара кивнула:
— Да, у меня хватит смелости!
Чтобы избавиться от страха старости и сохранить навечно любовь Карла, она была готова на все. Хейдон слегка надтреснутым голосом подробно изложил ей суть древнего магического действа. В глазах Барбары нарастал ужас, но она сжала предательски дрожащие руки и выслушала рассказ до конца.
В полночь — ровно в полночь, как и говорил Хейдон, — Барбара стояла вместе с Нэнси у развалин собора Святого Павла. Трясущаяся от страха Нэнси едва сдерживала слезы. Собор рухнул во время недавнего пожара, но подземная часовня Святой Веры осталась невредимой. Именно туда Барбаре и необходимо было проникнуть.
— Том Бойз! Том Бойз! — громко позвала она. Все ее тело покрылось холодным потом. Всхлипывания и стоны Нэнси только усиливали ужас Барбары, и ей захотелось отправить Нэнси домой. А ведь служанка даже не знала истинной причины этого ночного путешествия.