— Барбара, что случилось? — Карл выглядел встревоженным.
Она вдруг осознала, что стоит посреди притихшей толпы придворных, их алчные взгляды явно ждали случая насладиться ее несчастьем.
Барбара овладела собой и спокойно сказала:
— Пожалуй, я не поеду на вечер к Груму Портеру, мне не хочется сегодня играть. Около одиннадцати я приду в ваши покои и подожду вас. Постарайся не задерживаться, — тихо добавила она.
— Мы можем пойти туда прямо сейчас!
Карл повернулся к придворным и пожелал всем хорошо провести время, выразив надежду, что они вполне могут насладиться обществом друг друга. Затем он предложил Барбаре руку, и они направились в королевские покои. Его глаза встревоженно посматривали на нее.
Приглушенный свет успокаивающе подействовал на Барбару. Собаки уже хорошо знали ее и встречали так же радостно, как и короля. Чтобы оттянуть время и восстановить спокойствие, Барбара играла с ними, поглаживая их шелковистые спинки. Наконец она выпрямилась и взглянула на Карла. Глаза ее, казалось, кричали от боли.
— Я слышала разговор, — с трудом произнесла она, — о твоей женитьбе.
Сердце Карла замерло. Он серьезно посмотрел на нее.
— Да? И как ты восприняла это?
— Это ложь! Ты не можешь жить ни с какой другой женщиной, кроме меня. И если ты собираешься жениться, то твоей женой должна быть я!
Карл, не отводя взгляда от ее красивого напряженного лица, медленно снимал камзол.
— Ты же знаешь, что у меня нет никакой возможности жениться на тебе, Барбара. — Голос его был предельно мягким, а в глазах светилось чувство глубокой жалости.
Барбара задохнулась от возмущения. До сих пор она считала, что ее мечты о браке с Карлом не так уж нелепы. Неужели он уже решил все окончательно?!
— Но почему это невозможно? — спросила она.
Карл хотел обнять ее, но она отступила, боясь, что его объятия сломают ее и без того хрупкое спокойствие.
— Барбара, во-первых, ты уже замужем, — медленно проговорил он.
Она всплеснула руками.
— Я могу получить развод.
— Это мало что изменит, народ не одобрит наш брак.
— Генрих VIII развелся с королевой, чтобы жениться на Анне Болейн.
Карл вздохнул.
— Генрих был абсолютным монархом, а я — нет.
— Но, Карл, если ты захочешь, то сможешь заставить людей принять мой развод. Неужели дело только в этом? — Голос ее дрожал.
— Нет, дорогая. Я должен жениться из-за приданого. Ты знаешь, что казна опустела, нам необходимо золото. Португалия предлагает в качестве приданого за Катериной триста тысяч фунтов золотом.
По лицу Барбары текли слезы, но она не замечала их.
— И ты отказываешься от меня, потому что мой отец потерял все ради твоего отца?
Карл поморщился от ее слов.
— Ты не будешь страдать, я обещаю…
Барбара гневно прервала его:
— Не буду страдать! Что, интересно, ты почувствуешь, если я окажусь в постели другого мужчины?
Карл быстро подошел к ней.
— Пойми, милая, жена нужна мне лишь для того, чтобы исполнить свой династический долг. Англии нужен законный наследник.
— А как же наши дети?
Карл привлек ее к себе.
— Я обожаю нашу Анну и буду так же любить будущего сына. Но они не могут стать продолжателями династии, — просто сказал он. — Не могут стать моими наследниками.
— Разве мой род недостаточно знатен? — Барбара всегда гордилась своим именем. Род Вилльерсов был древним и знаменитым, но сейчас в ее глазах сквозило смущение.
Сердце Карла болезненно сжалось, он привлек ее к себе, стараясь заглушить эту боль.
— Любовь моя, эта женитьба — не более чем государственное дело. Мой королевский долг. Такой брак не затрагивает чувства. Ты же не ревнуешь, когда я провожу время на сессиях парламента. И то время, что мне придется проводить с королевой, тоже относится к государственным делам, словно я ушел в парламент.
Королева! Как часто Барбара примеряла этот титул к себе! Употребление его по отношению к другой женщине былоподобно удару ножом в сердце. Она заплакала и попыталась вырваться из объятий короля.
Карл старался успокоить ее словами, но, не достигнув успеха, подхватил Барбару на руки и отнес на кровать. Рыдания, теснившие ее вздымающуюся грудь, постепенно стихли под его поцелуями.
Барбара невольно призналась себе, что жаждет его ласк, ее упорное сопротивление было сломлено. Слезы еще бежали по ее влажным щекам, но она нежно прижалась к нему и больше не вырывалась. Эта ночь любви была полна какой-то новой исступленной страсти. Ревность разожгла искусство Барбары, словно она хотела доказать, что может подарить ему высшее наслаждение, которого не в состоянии дать ни одна наследная принцесса.