Карл решил, что Барбара должна иметь собственные апартаменты в Уайтхолле, чтобы узаконить ее право бывать во дворце. Он выделил ей целый этаж в здании за ареной для петушиных боев. Эти арены располагались напротив главного дворцового комплекса, там же были теннисные корты и площадки для игры в шары. Барбара провела много счастливых часов, придумывая, как обставить новые комнаты. Апартаменты отдавались ей в личную собственность, и она не должна была считаться ни с кем, устраивая все по собственному вкусу. В результате варварское великолепие комнат стало полностью соответствовать вызывающей красоте Барбары.
Когда все было закончено, она устроила грандиозный прием в своих новых апартаментах. Барбара всячески афишировала свое высокое положение. Она понимала, что завистливые придворные долго будут злословить по ее поводу, и остро переживала из-за этого. Многие считали связь короля с Барбарой всего лишь очередной интрижкой в его жизни, которая отойдет в прошлое после появления законной королевы. Они с недоумением относились к бесконечным подаркам и почестям, которыми король осыпал свою любовницу. Неужели леди Каслмейн сохранит свое положение и после свадьбы? Но в такую возможность почти никто не верил. Усмешки таились под тонкими черными усиками кавалеров, а женские разговоры были пересыпаны язвительными замечаниями: «Что-то будет делать леди Каслмейн, когда в Англии наконец появится законная королева!»
Во время приема Барбара была необыкновенно хороша. Молочная белизна ее тела подчеркивалась черным бархатным платьем. Низкое декольте обнажало матово-мраморные плечи и соблазнительные округлости полных грудей. На запястьях и в ушах посверкивали бриллианты; свет, излучаемый ими, не уступал в ослепительности ее улыбке.
Гости восторженно осматривали новые апартаменты, касались темно-огненных бархатных драпировок, пробегали оценивающими пальцами по златотканой парче изящных диванов и прикидывали в уме баснословные суммы, которые должна была потратить леди Каслмейн. Венецианские зеркала на стенах многократно отражали все это великолепие.
Барбара обвела взглядом зал, и сердце ее исполнилось радости. Какая красота! Счастье было бы еще полнее, если бы… Она решительно отогнала мысли о предстоящей королевской свадьбе и направилась к гостям. Барбара без конца смеялась и шутила, охваченная лихорадочным желанием наслаждаться жизнью.
Позже, когда гости с трудом поднялись из-за столов, отдав должное фазанам и зажаренной кабаньей голове, музыканты взялись за скрипки. Барбара, усталая, но довольная, сидела возле короля, склонив голову на его колени. Он мягко пожал ее руку и поздравил с удавшимся на славу приемом.
Скрипачи заиграли «Зеленые рукава» — самую популярную и грустную из английских любовных баллад, и слезы обожгли глаза Барбары. Скоро Карл женится, и все это исчезнет, как призрачное видение, а она вновь окажется забытой и покинутой Барбарой Вилльерс, одетой в поношенное платье и жаждущей любви.
Глава 13
Время шло, близился день коронации. Плотники строили подмостки для зрителей, и стук молотков казался неотъемлемой частью городского шума в эти дни. Праздничные приготовления напомнили Барбаре день приезда Карла в Лондон. Тогда он еще только заявил о своем праве на трон. Как много всего случилось с той поры! Барбара вздохнула. Вторая беременность уже сказывалась на ее настроении и на ее фигуре.
Она чувствовала тревогу, подобно тому, как беспокоятся животные перед грозой, реагируя на изменение атмосферы. Барбара старалась по возможности не думать о предстоящей женитьбе Карла, и тем не менее эта мысль жила в ней и омрачала счастье. Часто впадая в уныние и раздражаясь, она все же пыталась скрывать свое настроение от Карла. Он так любил мирную спокойную жизнь! Но ей не всегда удавалось совладать со своим вспыльчивым характером, и подчас она причиняла ему боль, устраивая сцены ревности. Он терпеливо сносил ее дурное настроение, но больше не находил милым и очаровательным ее необузданный темперамент, как в те времена, когда она впервые выпустила коготки.
Однажды ночью она колотила Карла своими маленькими кулачками и кричала:
— Конечно, мы могли бы пожениться! Я тоже принадлежу к древнему знатному роду! — Крупные слезы катились по ее щекам, а рот искривился в гримасе мучительной боли.
Карл перехватил ее руки и вздохнул, взглянув на ее разгневанное лицо.
— Но, милая, ты так же бедна, как и я.
В другой раз он успокаивал ее, крепко прижав к себе: