Кэтрин оперлась на его руку, и они покинули комнату. Бреннан следовал за ними по пятам, точно собака. На меня госпожа Хэксби даже не оглянулась.
Арлингтон, объяснявший Эбботу, где тому надлежит хранить планы, тоже собирался уходить, но я успел встать между ним и дверью.
– Марвуд, – протянул он и ненадолго погрузился в задумчивое молчание. – Ну-ка, напомните, по какому вы делу.
– Я принес доклад, который вы желали получить от господина Уильямсона, ваша светлость, – по поводу обстановки в Дувре, особенно в порту и в замке, а также свежие отчеты о морских перевозках. Я…
– Дувр? – Арлингтон лишь отмахнулся. – Мне сейчас не до того. Отдайте свой доклад Эбботу.
Небрежный тон его светлости прозвучал наигранно. У меня возникло очень странное ощущение, как будто по непонятной причине лорд Арлингтон хочет создать у меня впечатление, что его внезапный интерес к Дувру ничего не значит.
Глава 5
Во второй половине дня я трудился в канцелярии господина Уильямсона в Скотленд-Ярде. Лорд Арлингтон был государственным секретарем, а Уильямсон – его заместителем. Кабинеты в Скотленд-Ярде он использовал как для того, чтобы управлять оттуда изданием правительственной газеты, «Лондон газетт», так и для сбора важных сведений.
Пасмурное осеннее небо, и до этого имевшее пепельный оттенок, постепенно темнело. Я читал письмо от информатора, однако его почерк оказался ужасно неразборчивым. Мои мысли снова обратились к Кэт. Я не влюблен в нее, но должен признаться, что за годы знакомства помимо воли проникся к этой женщине симпатией. Волею судеб нам вместе довелось преодолеть немало трудностей и опасностей, и в тяжелые времена мы привыкли полагаться друг на друга. Я чувствую определенную долю ответственности за благополучие Кэт, ведь она одинокая, беззащитная вдова. Стоит мне увидеть госпожу Хэксби с мужчинами вроде лорда Арлингтона или даже ван Рибика, и меня охватывает естественное, весьма похвальное желание оградить ее от них.
Не успел я прийти к этому обнадеживающему выводу, как мальчик, который служит у нас в конторе на побегушках, явился зажигать свечи. Выполнив свою задачу, паренек поспешил прочь, едва не врезавшись в дверях в самого господина Уильямсона.
– С каждым днем этот мальчишка становится все неповоротливее, – недовольно проворчал мой патрон. – Марвуд, можно вас на пару слов? И возьмите свечу.
Пройдя вслед за Уильямсоном в его личный кабинет, я закрыл дверь. Начальник жестом велел мне поставить свечу на стол. Огонек покачивался в сумерках, а тени в углах сгустились еще больше.
– Нынче утром вы долго отсутствовали.
– Как вы и хотели, сэр, я отнес докладную записку о Дувре в Горинг-хаус. Однако его светлость был занят, и мне пришлось ждать.
Лицо Уильямсона не отличалось выразительностью, но даже при тусклом освещении мне показалось, что он неодобрительно поджал губы. Мой патрон не любил, когда кто-то понапрасну тратил его время или время его подчиненных.
– Значит, его светлость был занят важными делами?
– Лорд Арлингтон хочет перестроить по новому проекту птичник госпожи Изабеллы, – ответил я, воспользовавшись шансом увести разговор в сторону от моей собственной персоны. – И конюшни в Юстон-холле.
– И кто же разрабатывает для него проекты?
– В основном госпожа Хэксби.
– Его светлость оказывает ей покровительство?
– Лорд Арлингтон доволен ее работой, сэр, – сухо ответил я. – И его дочь тоже, а для его светлости очень важно порадовать малютку. Раз уж госпожа Хэксби пришла осматривать птичник, лорд Арлингтон заодно попросил ее взглянуть на планы конюшен. А пока они обсуждали эти проекты, прибыл доктор Рен.
– Что за странный интерес к зданиям! – заметил господин Уильямсон. – Все это прекрасно, Марвуд, но про настоящую работу тоже забывать нельзя – она сама себя не сделает.
Когда я покинул Уайтхолл, уже окончательно стемнело. Заиндевевшая земля была твердой как камень. Я пешком направился к своему дому в Савое.
Приближаясь к ярко освещенной Новой бирже на Стрэнде, я заметил в тридцати ярдах от себя знакомую коренастую фигуру. Да это же Ричард Эббот! Ничего необычного в этой встрече не было – я случайно натыкался на него каждую неделю, ведь Эббот жил где-то на Флит-стрит и по дороге в Уайтхолл и обратно всегда проходил мимо ворот, ведущих со Стрэнда в Савой.
У Эббота была весьма своеобразная походка: нос задран кверху, спина идеально прямая – настолько, что иногда казалось, будто он бросает вызов законам природы и при ходьбе прогибается не вперед, а назад. А носки туфель Эббота смотрели в разные стороны – среди людей подобное строение ног редкость, зато среди уток это обычное явление.