В лесу Мария огляделась, высматривая погибшую березу, от которой отвалилась ветка. А волнение матери все росло. Она без предупреждения влепила дочери оплеуху:
– Скорее, дуреха!
Когда Мария отыскала нужное дерево, у нее по щекам катились слезы. Достав из тайника кошелек, девочка бросила его в руки стоявшей внизу матери. Госпожа Фэншоу заглянула внутрь.
– Бог милостив, – тихо сказала она.
Не прибавив больше ни слова, мать развернулась и быстро зашагала к дому. Мария бегом кинулась вдогонку. Когда они шли по открытой местности между лесом и домом, у ворот, ведущих на проселочную дорогу, показались две фигуры – Марвуд и один из солдат. Оба шли пешком, а солдат на ходу снял с плеча карабин.
Мать затравленно оглядывалась, будто искала укрытие или надеялась убежать.
– Отпираться нет смысла, – устало произнес Марвуд, приближаясь к ним вместе с шагающим тяжелой поступью солдатом. – Отдайте то, что девочка спрятала в лесу, иначе я заберу этот предмет силой.
– Не притрагивайтесь ко мне, сэр. – Госпожа Фэншоу выпрямилась в полный рост и прижала кошелек к груди. – Вы не смеете.
– Поверьте, смею.
– Я не имею права распоряжаться имуществом брата.
– Оно ему больше не понадобится, – ответил Марвуд.
– Что? Почему?
– Потому что ван Рибик мертв.
Глава 53
В четверг, во второй половине дня, когда с момента гибели ван Рибика еще не прошло и суток, Марвуд пригласил госпожу Хэксби отужинать с ним в восемь часов. Он обещал прислать ей сопровождающего. После событий вчерашнего вечера тон записки показался Кэт настолько сухим, холодным и формальным, что на секунду она ощутила острую неприязнь к Марвуду. Мальчику, доставившему записку, Кэтрин велела передать, что будет ждать здесь.
Если не считать обеда в полдень – для нее эта трапеза была скорее необходимостью, чем удовольствием, – отвлечься Кэт было нечем. Покинуть замок она не могла – вдруг ее позовет Мадам? Госпожа Хэксби зависела от прихотей клиентки, а у последней хватало других дел.
Кэт пыталась читать, или делать наброски, или писать письма, но каждый раз перед мысленным взором ее вновь вставал умирающий голландец. Она будто снова и снова наблюдала за случившимся со стороны, однако при этом живо все чувствовала и осязала. Взяв в руки ножик, чтобы почистить грязь под ногтями, Кэтрин вспоминала, как вчера ее нож легко разрезал нежную кожу под подбородком ван Рибика, как тот ахнул, а шпага со звоном упала на голые доски пола… И как он потом схватился за горло… Но страшнее всего было смотреть, как между его пальцев сочилась кровь, в тусклом сиянии свечей выглядевшая почти черной.
Времени для раздумий у Кэт было более чем достаточно. Действительно ли ван Рибик хотел на ней жениться, или любовные признания – часть плана, целью которого было заручиться ее поддержкой? А вдруг это и вовсе изощренная издевка?
Ради Марвуда Кэтрин убила человека, и теперь это будет неотступно ее преследовать. А хуже всего было то, что она расправилась не с кем-нибудь, а с мужчиной, которого вожделела, хотя одному Богу известно, чем ван Рибик ее прельстил. Теперь предмета ее желаний нет, однако сами они не исчезли, только остались неудовлетворенными, как зуд, который нельзя унять. А еще Кэт не давала покоя мысль: что, если ван Рибик был прав и в долгосрочной перспективе для Англии было бы лучше, если бы правда о договоре стала достоянием гласности? А для самой Кэт было бы лучше, если бы голландец остался жить?
Но теперь правды уже не узнать. И во всем виноват Марвуд. Он заставил ее выбирать между ним и ван Рибиком. Ну что за человек!
И все же Кэт недооценила предупредительность Марвуда. Он прислал за ней не мальчишку с факелом, а двух носильщиков с портшезом, да еще двух провожатых, чтобы освещали дорогу. Марвуду наверняка пришлось изрядно постараться, чтобы получить в свое распоряжение и портшез, и людей: из-за королевского визита и то и другое было в Дувре нарасхват, да и цены взлетели до небес.
Марвуду выделили комнату рядом с башней Констебля. За время пути Кэт ничуть не промокла, и настроение у нее улучшилось. Остановившись на крыльце, она сняла галоши и переобулась в свои лучшие туфли с заостренными носами, подкладкой из зеленого шелка и трехдюймовыми каблуками. Кэтрин сказала себе, что надела их не для того, чтобы впечатлить Марвуда, а для собственного удовольствия, к тому же эта пара обошлась ей так дорого, что теперь туфли следует носить как можно чаще.
Марвуд ждал Кэт, стоя спиной к огню. Когда ему доложили о прибытии гостьи, он с поклоном шагнул ей навстречу. Лицо у Марвуда было бледное, уставшее.
Госпожа Хэксби отдала плащ слуге.