Эстерхази ничего не ответил. Старик громко чавкал, хлюпал и глотал. У него не заняло много времени, чтобы управиться с этим делом и передохнуть. Затем он сказал: — Бог даровал этому изнурённому старому телу такую долгую жизнь, чтобы у этой Империи и множества её народов могло быть ещё несколько лет мира, вот как. Что говорили в старой Франции? Там говорили: «После нас хоть потоп…» И Потоп смыл его Дом. Но, теперь, после меня, после меня… что? Скажи мне, учёный человек, как называлась древняя империя, которую в былые времена затопило морем?
— Сир: Атлантида.
— Да, так. После меня эта Империя потонет, словно Атлантида и дети этих детей — он указал на нескольких мальчиков и девочек, играющих поблизости: — тщетно будут искать её на картах. — Он надолго умолк. Затем, тенью шёпота: — Sed Dea spes mea[9].
Когда Эстерхази поднял голову, место рядом с ним опустело.
Там и сям, вперёд и назад, по древним кварталам Города, Эстерхази искал своего Государя: что же искал Государь, он не понимал.
Голос рядом произнёс: — Берегись! — Он поднял глаза, вздрогнул, остановился. Большой опасности тут не было; на самом деле, это предостережение могло менее предотвратить его столкновение с лошадью и катафалком, чем просьба снять шляпу. Что он теперь и сделал. Была всего одна лошадь; никаких карет с плакальщиками, отмеченных скорбным трепетом угольно-чёрных страусовых плюмажей. По сторонам и сзади этой современной версии погребальной колесницы брело полдюжины фигур в балахонах и капюшонах Покаянного Братства[10], которому когда-то предписывалось погребать жертв чумы и до сих пор предписывалось хоронить нищих. Если среди множества народов Триединой Монархии и существовало равенство, то только в рядах Покаянного Братства. Там можно было найти как гербованного рыцаря, так и осуждённого за кошелёк-или-жизнь. Доктор не понял, кто окликнул его, пока катафалк скрипел и дребезжал по брусчатке и трамвайным рельсам: «Ты тоже, ты тоже», как и не понял, кто откликнулся на это: «Помолись за него и помолись за нас...» Он не узнал ни одного из лиц под капюшонами у тех, кто нёс зажжённые свечи, пока один из них случайно не глянул в его сторону: и он снова увидел бескровный, изнурённый лик своего Императора.
День близился к концу; Эстерхази отправился домой. Там доктор провёл достаточно времени в раздумьях; потом он надумал послать сообщение; затем поднялся и устремился к телефону. Нужный номер был меньше пятидесяти и состоял из одной или двух цифр: звонок немедленно приняли.
— Кабинет шталмейстера — отозвался голос. Какие эмоции мог бы выразить этот голос? Лучше и не представлять.
— Спросите графа Кристофра Эстерхази, не поговорит ли он со своим кузеном, доктором Энгельбертом.
Почти сразу же знакомый голос: — Да, Энгли, что?…
— Кристи, извини за бесцеремонность, но… но, что с Его Величеством?
Короткая тишина, тяжёлое дыхание. Затем: — Энгли, ты меня пугаешь — как ты смог узнать?
Он почувствовал, как колотится сердце. — Что? Что? — пробормотал он.
— Мы думали, он лишился чувств, он был без сознания большую часть дня, время от времени, видимо, что-то говорил, это не имело никакого смысла; вещи, вроде: «Как тяжело в этой грязи» или, может: «Скорее, скорее, прах», или «Подаяние» и «Разве здесь?» Но, в основном, он молчал — целый день! Мы опасались худшего, не позволяли входить никому, даже врачам и, конечно, никому не разрешали выходить. Но около часа назад он внезапно пришёл в себя. Врачи говорят, что теперь он такой же, каким был вчера. Так что нам следует сказать: «Слава Богу».
Звонок быстро завершился.
— Что же случилось? Возможно ли такое? Чтобы он, Энгельберт Эстерхази, испытывал и разделял мучительные галлюцинации самого фантастического из мыслимых видов? Замечтавшись, выстроил всю эту иллюзию из глубин своего собственного разума — иллюзию, которая… как-то, как-то… видимо, каким-то образом настроилась на иллюзию некоего другого и гораздо более старого человека, неподвижно лежащего на своём жёстком ложе, на удалении в половину города? Хоть и невероятное, тем не менее, это было самым правдоподобным объяснением. Самое правдоподобное — которое могло и не быть лучшим и вернейшим…
10
Покаянные Братства — римско-католические религиозные конгрегации с уставами, предписывающими различные искупительные работы. Они могут включать пост, использование дисциплины, ношение власяницы, и т. д.