Госпожа Жафрэ с беспокойством спросила:
«Что у вас тут творится, друзья мои? Неужели случилась какая-то беда?»
Вторая дверца экипажа тоже была распахнута настежь. Ле-Маншо втолкнул меня в нее, шмыгнул за мной следом и исчез в глубине кареты.
В экипаже кроме добрейшего Жафрэ сидела еще и графиня Маргарита. Она тоже с удивлением спрашивала:
«Что? Что тут происходит?»
«Убийство! Убийство!» – отозвалось сразу множество голосов. Во дворе уже яблоку было негде упасть.
Несмотря на то, что господин Жафрэ удерживал меня, я высунулась из окошка. Я уже представляла себе бледного Альберта в окружении полицейских, уже видела, как его ведут в наручниках, словно преступника, и приготовилась крикнуть во весь голос: «Он невиновен!» – а дальше будь что будет!
Но в толпе уже раздавались голоса:
«Это Ле-Маншо! Клеман Ле-Маншо! Это его почерк!»
Я почти обрадовалась.
На этот раз полиция верно определила, кого следует искать.
Я повернулась к тетушке Адели, думая увидеть на ее лице испуг и беспокойство, но ошиблась: за ее показным волнением таилась только злоба. С кривой усмешкой госпожа Жафрэ громко сообщила:
«Должно быть, этот Ле-Маншо – страшный негодяй! А кто, собственно, убит?»
Услышав ее вопрос, я невольно засомневалась. Я уже не верила, действительно ли видела то, что видела.
Позади кареты послышался громкий шум: вели, вернее, тащили убийцу. Его волокли шесть или семь полицейских.
Следом валила толпа, сыпались проклятья, и в этом людском скопище я заметила служанку, которая кричала громче всех и вытирала глаза платком.
Вытаскивая его, она наверняка задела горсть монет – плату за кровь…
С тех пор я вас больше не видела, принц. Как вы можете объяснить мне свое отсутствие? Тащили не Альберта, но и не страшного товарища моего бегства из роковой квартиры.
Каким образом вы там оказались? Почему заняли место Альберта? Объясните мне это чудо, эту загадку! Ведь это были вы, не так ли? Вы – в одежде простого рабочего и без искусственной руки, этого шедевра, который делает незаметным ваше увечье. Я прошу вас, скажите мне правду!..
– Да, это был я, – проговорил Жорж, помолчав. – Даже если я стану это отрицать, вы ведь все равно мне не поверите.
– Конечно, не поверю… Но почему вы там были? – вскричала девушка.
Жорж не поднимал глаз и не отвечал.
Клотильда ждала, трепеща от волнения.
Глядя на Жоржа, она то бледнела, то краснела.
Было совершенно ясно, что ее тревога не связана с трагическими воспоминаниями; девушку томила и мучила совсем другая мысль.
– Ты не любишь меня! Ты меня не любишь! – простонала Клотильда. В голосе ее звенели слезы, тогда как сухие глаза с горячей мольбой смотрели на жениха.
Жорж взял руку невесты и поднес к губам.
– Клянусь, что люблю, – сказал он.
Молодые люди позабыли о комедии, которую так старательно разыгрывали, желая обмануть шпионов. Клотильда забыла о ней первая. Она воскликнула, прижимая руку Жоржа к своей груди:
– А я! О! Я боготворю тебя! Разве нужен мне твой ответ? Разве я не знаю правды? Разве не понимаю тебя лучше, чем ты понимаешь себя сам? Ты пошел туда – и явился сюда – лишь повинуясь чужой воле, которая каждую минуту может разлучить нас! Ты не принадлежишь мне! На первом месте – твоя мать, а потом уже – я!
Клотильда была так хороша в этот миг, и красота ее дышала такой любовью, что Жорж прикрыл глаза, сердце его сжалось, он побледнел.
– Клянусь тебе, что люблю тебя! – повторил молодой человек, и в голосе его звучала неподдельная страсть. – Я никого не любил кроме тебя и никого кроме тебя не полюблю!
Девушка прильнула к жениху, прикоснулась губами к его губам, но лишь на миг, на один краткий миг.
Когда она вновь опустилась в кресло, лицо ее было печально.
– Ты обманываешь меня, вернее, обманываешь самого себя, мой бедный, милый Клеман! – грустно промолвила Клотильда. – Ты слишком благороден для того, чтобы огорчать свою маленькую сестричку. Ты – раб, и тебя используют без меры и без жалости.
– Не говори ни слова про мою мать, – прошептал Клеман просительно, но в его голосе уже звучали суровые нотки.
– Как я обожала бы ее! – горячо воскликнула Клотильда. – Если бы не чувствовала, что она ненавидит меня! Какая любовь сравнилась бы с той, какой я окружила бы нашу матушку!
– Это просто безумие – считать, что моя мать имеет что-то против тебя, – заявил Жорж, отводя глаза. – Разве был бы я здесь без ее благословения?
– Ты здесь, – ответила девушка, – потому что госпожа герцогиня де Клар заслоняет тобой своего сына, словно живым щитом.
Жорж был белее мела, когда произнес:
– Умоляю тебя, не говори больше ничего.
– Ты здесь, – продолжала Клотильда, – потому что здесь опасно. Госпожа герцогиня вступила в войну, но при этом сидит у себя в особняке вместе с герцогом Альбертом де Кларом, в то время как ты день и ночь на поле боя. Она даже не знает того, что знаю, например, я, она не знает, что сегодня вечером тебе не грозит никакой опасности!
Жорж не смог скрыть удивления. А Клотильда продолжала:
– Утром ты был обречен, но ветер переменился, и теперь они нуждаются в тебе. Этим вечером они превратились в сторонников твоего побега! И ты не посмеешь уверять меня, что герцогиня де Клар знала об этом, когда отпускала тебя сюда.
– Она удерживала меня, – пробормотал Жорж. – Клянусь, что это правда. Она даже хотела поехать вместе со мной…
Улыбка Клотильды была полна горечи.
– Послушай, – сказала девушка. – Только что ты поклялся, что любишь меня. Ты хочешь, чтобы я стала твоей женой?
– Но разве это – не решенный вопрос? – спросил Жорж, пытаясь улыбнуться.
– Не уходи от ответа, – строго произнесла Клотильда. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Я одна в этом мире. Ты тоже. Ты молод и полон сил, а я решительна и отважна. Вдалеке отсюда, вдалеке от этой тайной войны, в которой ни ты, ни я не так уж и заинтересованы, мы сможем жить спокойно и счастливо. У нас будет семья, ведь семьи бывают и у бедных, и у богатых. Ты – мнимый принц де Сузей, а я мнимая наследница де Кларов. Не отрицай, это недостойно тебя. Давай разорвем цепи двойной лжи! Убежим этой ночью. Я отправлюсь в любое место, куда бы ты ни пожелал меня увезти. Я отдаю себя тебе. Ты берешь меня?
III
КОНЕЦ БЕСЕДЫ
Клотильда, взяв обе руки Жоржа в свои, смотрела ему в глаза.
– Ты только что сказала, – прошептал он, – что я не способен тебя обмануть. И выразила самое мое сокровенное желание, пообещала осуществить мою заветную мечту. Жить с тобой, принадлежать тебе – о, какое это было бы счастье…
– И что же? – нетерпеливо спросила Клотильда, топнув ножкой.
– Я… я не могу оставить свою мать… – опустив глаза, пробормотал молодой человек.
Девушка разжала руки и сурово произнесла:
– У тебя нет матери.
Жорж отшатнулся, будто получил пощечину, и напуганная Клотильда замолчала.
– Я обидела тебя? – покаянно спросила она через минуту.
– Нет, – ответил Жорж, – это я виноват, что не сказал тебе всей правды: я действительно сын герцогини де Клар.
– А Альберт? – Клотильда смотрела на Жоржа непонимающим взором.
– Я могу открыть тебе лишь ту часть тайны, которая касается меня, – вздохнул молодой человек.
Взгляд девушки выражал глубочайшее изумление.
– И она отправила тебя сюда? – пробормотала Клотильда. – Тебя, своего родного сына?
– Не герцогиня послала меня сюда, – покачал головой Жорж. – Я здесь, возможно, против ее воли.
Помолчав, Клотильда вновь заговорила:
– Клеман, я верю тебе и буду верить всегда. Я чту и отныне люблю всем сердцем ту, которая дала тебе жизнь. Я надеялась увлечь тебя с собой к счастью, но не сумела, и, значит, остаюсь с тобой в несчастье. Твоя борьба будет и моей борьбой. Но нужно, чтобы ты понимал, куда идешь, Клеман! Нужно, чтобы ты видел, куда ведешь ту, которой только что сказал: «Я люблю тебя». Я все это знаю и сейчас объясню тебе.