— Да забудь ты про этого рианийского щенка! — разозлился кроль Сантонии и подскочил на кровати, — а если ты так волнуешься, что тебя кинули ему как кость, и даже согласились на ритуал чистоты, то можешь не переживать. Мне все равно. Главное, что ты здесь и со мной. А рианийцы пусть теперь локти себе кусают. И этот молокосос тоже. Не надо было клювом щелкать.
Я чуть воздухом не поперхнулась. Рядом со мной находился практически голый мужчина, прикрытый лишь одеялом. В опасной близости. Чем все это может закончиться я уже знала и поэтому стала отползать к краю кровати, одновременно стараясь прикрыться максимально одеялом.
— Да не бойся ты. Пока сама не захочешь, трогать я тебя не буду, — неожиданно ласково сказал мужчина и рухнул назад на подушки, раскинув руки, — честное королевское.
Сказал и засмеялся. Весело так, беззаботно. Как мальчишка. Боже мой, да он же король, у него сын взрослый. А он лежит и веселится. Чему? Страшно представить, что творится сейчас дома. Как расстроены Дина и Илзе. О Кло и Ханне молчу.
А отец?! Пресветлый, что со мной сделает отец!!! Опять рухнула на спину и закрыла лицо руками. О, Единый! Пусть я умру. Пусть умру. Только это спасет меня. Только это. Как смотреть в глаза близким мне людям?
— А никак…
Я убрала руки от лица и посмотрела на Дитриха. Не поняла, он что, мысли читает? А Его Величество король Виаллийский все еще лежал рядышком и смотрел в потолок. Но недолго. Дитрих повернулся на бок, подпер голову рукой и стал говорить дальше:
— Никак, дорогая. И не переживай так. Уверяю, что сейчас твой батюшка радостно потирает руки и со своими министрами просчитывает все возможные выгоды и претензии. И зря… Опоздал…
Он опять хохотнул и прикрыл глаза, задумавшись о чем-то. А я получила несколько минут рассмотреть его вблизи. Что ж, он был хорош в была в своей зрелости. Дитрих был высок, я смотрелась с ним рядом как травинка рядом с мощным, кряжистым дубом. Светлые волосы завивались крупными волнами и закрывали его мускулистые плечи. Сильный, с хорошо развитой мускулатурой, он был выше и мощнее рианийского принца. Хотя Дамалис тоже был роста немалого. Грудь чистая, безволосая, на правом плече шрам, достаточно длинный и рваный. Видимо рана была глубокая, от меча. Видела я такие у солдат. Да вот не ожидала увидеть у короля. Рука почему то потянулась и кончиками пальцев я коснулась шрама. Дитрих не шелохнулся.
— Не стоит, — голос мужчины вдруг стал глухим.
Я вздрогнула и отдернула руку. Стала неимоверно стыдно. Я почувствовала как покраснела и поэтому быстро развернулась к мужу спиной, зарывшись с головой в одеяло. Заскрипела кровать, видимо Дитрих встал. Я слышала как он ходил по комнате, что грубо сказал по-виаллийски, видимо ударился ногой, а затем хлопнула дверь. Король ушел. Можно вставать и мне.
Но я не торопилась, хотя понимала, что надо. Полежала еще с десятину и все же решила, что встану. И вот тогда то до меня и дошла одна очень умнейшая мысль, а что мне надеть. Из храма меня умыкнули одетую в невесть что. Но когда я очнулась, то уже лежала в кровати в ночной сорочке. А значит и мое невесть что мне недоступно. Ладно, пока осмотрюсь. Села и стала оглядываться. Так. Что я обнаружила. Справа от кровати два огромнейших окна. Пока они занавешены шоколадными бархатными портьерами с золотистой вышивкой. Напротив меня камин и два кресла. В углу, у окна огромнейший комод, а в другом непонятная дверь. Явно купальня. У гадеробной дверь обычно малоприметная. Дверь в комнату была слева. Ну и стоило сказать, что комната была огромнейшей. Как три моих. Жуть.
Сейчас купальня мне нужна. Хоть лицо ополосну. Хорошо, что на полу расстелен огромнейший ковер, тоже шоколадного цвета. Наш, сантонийский. Мелочь, а приятно. Встала и ноги по щиколотку увязли в мягком ворсе. Стала обходить кровать и обнаружила в ее ногах прикроватную тумбу, а на ней что то аккуратно сложен, и этого чего-то цвет нежно-голубой. И вот интуиция мне говорит, что это явное женское. И явно для меня, потому что рядом лежат женские домашние туфельки, причем моего размера и в тон этому чему то. Так, а сбегаю ка я пока в купальню и потом проверю свою догадку.
Да, за дверью была купальня. И какая! Белый мрамор и наверно оникс. Коричневато-зеленоватые его вставки разбавляли снежную белизну комнаты. Причем ониксом были сделаны огромнейшая ванна и раковина. Любоваться времени у меня не было, поэтому я быстро умылась. Подхватила полотенце из стопочки на полках в углу, и быстро вернулась в комнату.
Я оказалась права, это было женское домашнее платье, из очень мягкой и приятной для тела ткани. Но меня удивило не само платье, а еще тот факт, что мне даже белье положили. Оно было под платьем, и поэтому я его и не увидела. Меня удивил еще то, что все было моего размера. Когда успели?
Одеться я успела. Служанка заглянула именно в тот момент, когда я завязывала пояс. Она поклонилась и, резво подбежав ко мне, стала помогать. Затем она сбегала к комоду, достала из него расческу, усадила меня на прикроватную тумбу и привела в порядок мои волосы. Она не стала делать мне чего-то вычурного, просто собрала волосы в низкий пучок. Да я и сама не хотела.
Когда я была готова, Дженни повела меня в столовую. Я шла по коридору и в восхищении рассматривала коридоры. Дворец Дитриха был прекрасен. Он не был так огромен как наш. Но он был так изящен и ухожен, что мне было немного обидно. Сантония не бедная страна, а королевский дворец похож на казармы.
Я загрустила. Сейчас утро, как там драгоценные Кло и Зания? Представила грустные глаза Дины и мне захотелось самой расплакаться. Неожиданно Дженни остановилась и я, не ожидавшая этого, чуть не врезалась в нее. Оказывается мы пришли. Девушка стояла возле дверей, она еще раз поклонилась мне, открыла их и я вошла в столовую.
Огромная комната была залита ярким утренним светом. В центре располагался длинный стол, застеленный роскошной белой скатертью, за который можно было усадить человек сорок. Но сейчас сидело не более десяти, не считая четырех слуг, стоявших за спинами своих господ и всегда готовых услужить им. Во главе естественно сидел Его Величество Дитрих Виаллийский. Мой супруг, который сразу же вста и направился ко мне. Что ж, с его стороны это было мило. Такой знак внимания говорил, что неуважительного отношения ко мне не потерпят. Уж если сам монарх не поленился выказать мне свое внимание. Мужчины, сидевшие до этого, также встали, но остались на своих местах. Дитрих подвел меня к столу и, повернувшись ко всем, произнес:
— А вот теперь и тот сюрприз, о котором я говорил. Представляю Вам эту прекрасную даму, — он посмотрел на меня, улыбнулся и поцеловал мою руку, — прошу любить и жаловать Вашу королеву, Ее Величества Ариану Виаллийскую. Что? Не ожидали?!
В комнате воцарилась мертвая тишина, такая напряженная, что мне стало страшно даже пошевелиться. Спас ситуацию, как ни странно, поднос, выпавший из рук слуги, который упал на пол с оглушающим грохотом. Видимо мужчина тоже не ожидал такой новости и теперь со страхом смотрел на своего короля.
Дитрих развернулся к провинившемуся и шутливо пожурил его:
— Ну что же ты, Гвер, такой неуклюжий? Ну ладно, ладно… Приберись, да побыстрей.
Гвер недолго пробыл в ступоре и достаточно быстро собрал упавшую посуду. Хорошо что ничего не сломалось. В это время Дитрих подвел меня к моему месту. Так как он сидел во главе стола, то меня он со всеми почестями усадил по правую руку от себя. Я сидела, опустив глаза в свою тарелку. А что еще мне было делать? Есть не хотелось вообще. Я понимала, что перекусить стоит, но кусок в горло не полез при таком внимании к моей персоне. Я ожидала, что молчание продлится ну еще хотя бы минут пять. Но нет, все таки раздался голос одного смельчака.
— А позволит ли своему шуту Его Величество поприветствовать так неожиданно появившееся у нас Ее Величество?
Голос мужчины был веселый, добродушный. Так, шут. Ну надо же! У моего отца шута не было, а Дитрих позволил себе такую роскошь. Я подняла глаза, чтобы посмотреть на это чудо, тем более что он сидел как ни странно напротив меня. Мужчина оказался среднего роста, его серые глаза смотрели на меня с теплом и пониманием. Удивительно, но этого я не ожидала. Не думала я, что меня примут. Хотя бы один из приближенных, а не просто близких людей Дитриха. А то, что шут был именно, что близким человеком для короля стало в тот момент, когда он подскочил так ловко и споро, как я не ожидала от него, и отвесил мне достаточно изящный для его коренастой фигуры шутовской поклон.