- Рад видеть вас не в постели, мадам. Очевидно, здоровье улучшилось.
- Пока, не очень. - Мария нашла в корзинке клубок нужного цвета. - Просто в работе время идет быстрее, да и настроение поднимается. Должно быть, это нам не по нраву, сэр Эмиас, ведь вы не жалеете усилий, чтобы довести нас до отчаяния.
Она коротко взглянула на ненавистного мучителя: аккуратные рыжие усы и старательно подстриженная бородка, презрительно сжатые губы, холодные глаза фанатичного протестанта.
Тюремщик не счел нужным ответить на колкость: посмотрел через плечо на стоявших в дверях незнакомцев и щелкнул пальцами. Те быстро подошли к трону, покрытому балдахином, на котором еще в самом начале заточения шотландская королева собственноручно вышила гордый девиз: «В моем конце - мое начало».
На глазах у пораженной Марии двое неизвестных сначала сняли балдахин, а потом убрали с возвышения и сам трон.
- Что они делают? - Старшая из фрейлин в ярости подбежала к Политу. - Чей приказ выполняют?
- Не ваше дело, миледи.
Он направился к двери, однако голос Марии заставил остановиться. Она тихо, устало спросила:
- Что это означает, сэр?
Тюремщик обернулся.
- Мадам, вы и сами знаете, что отныне не обладаете королевским статусом и, следовательно, не имеете права на атрибуты власти. Впредь считайте себя подданной ее величества королевы Елизаветы.
Он поклонился и ушел.
Мария долго смотрела в огонь и лишь смутно слышала возмущенные возгласы фрейлин. Она прекрасно понимала истинное значение только что произошедшего события. Лишение королевского статуса сразу превращало ее в рядовую жительницу страны, обязанную подчиняться общепринятым законам. Неужели кузина осмелится приговорить ее к смерти? Страх ледяной хваткой сжал горло. Подобного поворота она не предполагала; никогда не сомневалась, что Елизавета уважает родство и, всем сердцем веря в божественное происхождение собственной монаршей родословной, не посмеет надругаться над достоинством другой королевы.
Все оказалось иначе. Скорее всего Елизавета поддалась убеждениям советников и людей, подобных Политу, - тех, в чьих глазах Мария Стюарт воплощала непосредственную и серьезную угрозу трону.
Королева Шотландии решительно сжала губы: да, при первой же возможности она непременно выступит против протестантской монархии. Отныне ставка стала еще выше: речь идет о насущной необходимости добиться свободы и взойти на английский престол - хотя бы для того, чтобы спасти собственную жизнь. А достигнув цели, можно будет вернуть многострадальной стране истинную, дарующую спасение души религию.
Узница отложила рукоделие, встала и подошла к стоящему у сырой холодной стены запертому комоду, на деревянной поверхности которого уже успела выступить плесень. Достав из корсажа крохотный ключик, отперла один из ящиков и вынула стопку писем. Их доставил молодой человек по имени Робин Поули. Он начал преданно служить еще тогда, когда Мария обитала в Татбери и пользовалась относительной свободой - во всяком случае, могла совершать далекие верховые прогулки. Для всего мира Поули оставался всего лишь скромным конюхом, но в действительности выполнял куда более важные обязанности. Он привозил письма из Парижа, от агента Томаса Моргана, который и порекомендовал посредника в качестве верного, достойного доверия слуги. С тех самых пор Поули находил способы навещать свою госпожу, причем даже здесь, в Чартли, и привозил письма от Моргана. Послания неизменно вдохновляли: в них подробно описывались усилия, которые французский кузен герцог де Гиз и король Испании Филипп предпринимали, чтобы вторгнуться в Англию и, возведя на трон многострадальную узницу, очистить Британские острова от протестантской скверны.
Интересы и цели Франции и Испании совпадали: вернуть заблудшее королевство в лоно католической веры и тем самым навсегда избавиться от военной угрозы со стороны сильной, прекрасно вооруженной державы.
Мария сдержанно улыбнулась. Спасители, разумеется, надеялись получить послушную марионетку, однако глубоко заблуждались: она вовсе не была той слабой и безвольной женщиной, какой нередко старалась казаться. Она будет править самостоятельно и решительно, а если потребуется, то, как и в родной Шотландии, сама поведет в бой войска.
Мария вернулась к камину и открыла пакет. Письма обладали магической силой: они дарили надежду. Нет, она не забыта в унылой северной пустыне. Пришло время призвать к действию, показать, что убежденная в правоте общего дела и католической веры стойкая королева ценит усилия и мечтает обратиться к дворянству Шотландии, задавленному протестантской Англией. Несмотря на то что ее собственный сын пользовался покровительством Елизаветы и правил Шотландией как монарх-протестант, истинные шотландцы-католики считали своей королевой Марию Стюарт и были готовы встать на ее сторону.