— Да почём мне знать?! — махнул рукой вельможа.
— То есть, Ола, ты хочешь сказать, что это… как его… «низкое» письмо очень широко распространено? — усомнился Ореливор Третий.
— А давайте-ка спросим у господина Руммила. Туэр, скажите, если не секрет, какой алфавит используется в вашем ведомстве?
— Хм-м, — кашлянул особист, — самый разнообразный. У нас, ведь, и на имперском языке сообщения проходят, и шифром…
О-о, как интересно, я навострила ушки, но Рум, злодей, не стал развивать затронутую тему.
— А мне отчёты составляете рунным письмом, — заметил король.
— Мы даже в помыслах не можем позволить себе оскорбить вас, Ваше Величество, — склонил голову туэр.
У-у-у, змей!
— Значит, Ола права, «презренное письмо» распространено в королевстве куда шире рунного.
— Хотите его запретить? — поинтересовался лаэр.
— Не стоит этого делать, Ваше Величество, — заметила я, — пусть всё остаётся, как прежде.
— Простонародье всё равно наплюёт на закон? — слегка прищурился монарх, уставившись на меня.
— Рыба ищет, где глубже, а человек, как лучше, — слегка перефразировала я известную фразу, в местном фольклоре она звучала немного по-другому, но смысл был тот же. — Плевать против ветра бессмысленно.
— Имперские порядки, выражения, товары проникают в королевство, разъедая нас изнутри, — задумчиво проронил король, и столько грусти было в его голосе, — Теперь, вот, письмо и счёт. Скоро у нас вообще ничего своего не останется!
«В том числе и веры!» — едва не брякнула я, в последний момент до крови прикусив губу.
За такой выпад против Церкви меня б точно по головке не погладили! На костре, может, и не сожгли б, но всё-таки.
— Не стоит так переживать, элгар Орел, — как ни в чём не бывало, возразила я, — пусть этот шрифт немного похож на имперский, но язык-то остаётся всё равно наш, леворский. А рунное письмо, как и прежде, можно оставить для особо торжественных случаев.
— Каких же это? — монарх уже не выглядел таким букой.
— Ваши указы, переписка с вами и между дворянами, летописи… Ведь такие же ведутся?
— Да-да, и так же, как и встарь, рунами.
— Вот видите, — обрадовалась я, — высокое письмо есть, где применить.
— Церковные книги, — подсказал Фергюс.
— Надписи на надгробиях, какие-нибудь изречения, высеченные для потомков… Жаль, что у нас это не практикуется так же широко, как в империи!
— Там простонародье грамотнее, зато наши сказания передаются из уст в уста, — заметил лаэр.
— А неплохо бы их увековечить в книгах, чтобы потом не переврали. Например: «Великие деяния леворского короля Ореливора Третьего».
— Ты, Ола, заодно решила сдать экзамен по придворной лести? — поддел меня король.
— Что вы, Ваше Величество, — не полезла я за словом в карман, — у кого ж мне было выучиться, если все специалисты по этому предмету находятся при вашем дворе в столице? Причём, как я поняла, ни одного из них вы с собой почему-то не захватили.
— Они мне ещё в Леворе надоели, — хмыкнул монарх.
И мы все весело рассмеялись.
На следующий день были экзамены по истории и географии. Сначала Левора, а потом и сопредельных территорий, главным образом Роверской империи. Кстати, в предмет «история» входили знание родословных представителей правящей династии и геральдика. Впрочем, о том, что герб для дворянина — это своеобразный паспорт, в котором отмечена вся его родословная, я уже упоминала. Что касается географии, то она была тесно связана с экономикой: где что производят, продают и почём. Ведь патер Фергюс когда-то был бывшим купцом, и ему нравилось рассказывать о своих путешествиях ещё там, в форпосте У-Серебряной-реки, и не одна я, а вся местная детвора любила его послушать.
Что ж, я старательно пересказала краткую историю образования королевства, перечислила весь род Ореливора Третьего, начиная от успевшего стать полулегендарным его знаменитого тёзки — родоначальника новой династии. Всё прозвучало довольно складно, пока я не запуталась в годах жизни и смерти Ореливора Второго. Обидно, но не смертельно, хотя король поморщился, всё-таки неуважение к его деду. Затем эстафету перехватил лаэр Западных пределов:
— Ола, а что вы можете сказать о моих родичах?
Вот тут я ответила без запинки, потому что подготовилась заранее. А о чём ещё могли спросить высокопоставленные экзаменаторы? Ясное дело то, что хорошо знают! Детям из знатных родов перво-наперво вдалбливают собственную родословную, чтобы было чем гордиться, чьему примеру следовать и на кого равняться. Ничуть не сомневалась, что лаэр Западных пределов не будет из этого правила исключением, что с успехом и подтвердилось.