— Их даже можно понять, — вырвалось у меня, но я тут же прикусила язык.
— Почему? — возмутился граф. Такие мысли считались крамольными, а я не боялась их высказывать. Бояться я обычно начинала позже.
— Она не поможет вам. Это ясно. И нет ничего плохого в том, что люди не питают иллюзорных надежд.
— Да что такое ты говоришь?! — граф соскочил со стула. — Они не бояться Бога и пытаются бороться с его наказанием сами, будто они вершина мироздания!
— Заткнись, Вася! — выкрикнули в один голос Анжела и Олег.
— А вы-то никого не боялись, когда заживо жгли детей?! — выкрикнула я в ответ, уже не в силах держать его в себе.
Эти лживые слова о вере, Боге, королеве стояли у меня поперек горла. Убив людей, не побоявшись ничего, они сейчас пытаются оправдать свои поступки и выступают как защитники справедливости. Но ведь это все ложь, от первого слова до последнего!
— Снежана, — позвала меня Анжела, заметно погрустнев после разыгравшейся сцены, — мне было двенадцать, когда все произошло. Я не участвовала в революции, но наравне с остальными окунулась в тот ужас, который наступил после. И я почему-то здесь. Просто из двух сторон лучше выбирать ту, которая двигается, чем застывшую на месте.
— Нас много таких, — мягко продолжил Олег.
— Хватит засорять воздух ненужными словами, — оборвала нас Альбина.
Я тайком глянула на Мирослава, прежде чем перевести взгляд на его пассию. Барон сидел за столом, подперев голову рукой и, кажется, спал, несмотря на весь наш шум.
— Ты с нами или с ними?
— Глупый вопрос, — отрезала я. — Если мы спасаем Рейхард, то не делается выбор между одной из кучек. Спасены будут все. Единственное, что можно точно сказать: Деянир мне противен.
— Вот и замечательно, — шепотом сказала Анжела, закутываясь в одеяло и мою куртку. Она тоже заметила спящего Мирослава и решила принять единственно верное решение. — Тогда завтра мы обсудим, что делать, а сейчас каждый идет куда хочет.
И все осторожно начали выбираться из кабинета, стараясь не шуметь.
XXVII
Спать, мы, естественно, не пошли. Под словом «мы», кстати, понимались я, Анжела и Олег. Оборотень, конечно, хотел, но фея категорически отказалась его слушать и потащила за собой.
Поэтому сейчас мы сидели на полу в моей комнате, разложив перед собой огромную карту леса, охранявшего замок от чужих глаз.
— Так, а чем наша эстафета закончится? — задалась я вопросом, ставя очередную фигурку на предполагаемое место.
— Проезжей частью, — ответила Анжела и, взяв маркер, начертила жирную красную линию в том месте, где я не заметила дорогу.
— Мы так на проезжей части и встанем?
— Нет, они пойдут обратно, как только проставят себе отметки всех станций. До дороги можно и не доходить, — успокоила меня фея, пока Олег только вникал во все наши разработки.
— А здесь мы поставим бревно! — сообщил он, вытаскивая их воздуха палочку и укладывая ее на намеченное место.
— Зачем? — не поняла я, разглядывая теоретическое бревно.
— Чтобы Мирославу было приятно, — Олег извлек из воздуха яркую папку цветной самоклеющейся бумаги и ножницы. — А эти красные кружочки будут обозначать засыпанные снегом ямы.
Я глянула на оборотня и, решив не спорить, уточнила на всякий случай у Анжелы:
— Это нормально?
— Что именно? — не поняла она, поправляя свою бретельку. Переодеться она так и не соизволила. Впрочем, как и оставить облюбованное ей одеяло у Мирослава на диване. — Ямы или Олег?
— Ямы.
— Это даже мало! Нам необходимо сделать такую полосу препятствий, чтобы ректору понравилось. А то придет он сам и сделает непроходимые горы!
— А Олег? — уже шепотом уточнила я, не понимая, почему бы не оставить это на последний момент, пока мы до конца еще не разобрались со станциями.
— Это тоже нормально, — так же шепотом ответила мне фея, — они, оборотни вообще странные. Им, по-моему, бревна проходить будет интереснее, чем магические препятствия.
— Я вше слышу! — заявил Олег, держа в зубах ножницы и пытаясь отодрать простой слой от цветного.
Мы с Анжелой немедленно припухли, делая вид, что ничего не говорили. Тем временем Олег продолжил, не обращая внимания на нашу реакцию:
— Кто там за дверью подслушивает?
Сразу кто-то постучался, и Анжела, не дожидаясь меня, разрешила:
— Войдите!
В дверь просунулась золотистая голова моего частого гостя с первого курса. Осмотрев компанию, Степан быстро зашел:
— Извините, за такую бестактность, просто я проходил мимо, услышал голоса и подумал, что могу помешать!
— А зачем тогда вообще приперся сюда в шесть утра? — недовольно глянула на него профессор.
Но нашего Степу не так-то просто смутить. Он, деликатно кашлянув, взглянул, не смотрит ли на него Олег, который вполне мог оторвать начинающему магу голову, и как бы между делом заявил:
— Вы так интимно выглядите, Анжела Игоревна, вам очень идет! Я очень завидую профессорам, вы ведь к ним ко всем в таком виде в гости ходите.
Я думала, что Анжела в чувстве смущения очень близка к Степе, раз уж она к Мирославу соизволила явиться вот так. Но профессор Яворская неожиданно покраснела и заткнулась, как будто сказать ей было нечего. Мысленно я поставила себе оценку на бал выше по устойчивости к психическим атакам. Я честно могла похвастаться, что ни одну Степину колкость не оставила мирно лежать в моей голове одну.
— А вообще я пришел к вам, Снежана Алексеевна, — кивнул мне Степа.
Я вздернула бровь, пристально глядя на него. Профессором он меня еще иногда называл, на вы тоже была практика по незнанию, но чтобы ко мне по имени отчеству — такое я слышала впервые. Степан, увидев мою реакцию, скосил свои серые глаза на мирно вырезающего кривоватые предположительно круги из цветной бумаги Олега. Может и глупо, но у меня как от сердца отлегло.
— Что хотел, Степа?
— Я вот что тут думал, — начал изливать свой энтузиазм Степан, сняв обувь и перешагивая через расставленные нами «отряды» на карте, — вы всех уже расставили по местам?
— Нет, еще больше половины не пристроили.
— Так вот, — маг оглядел все наше рабочее пространство сверху. — Во-первых, между оборотнями можно устроить отдельное соревнование.
— Это какое? — мигом оживился Олег, хотя симпатии к Степе ему это не прибавило.
— Можно дать оборотням задание «таскать» членов команд. По итогам будет определен победитель, — довольно заявил золотоволосый, а я вместо ответа просто посмотрела на Олега.
Профессор ненадолго задумался, Анжела же вообще молчала, будто ее это не касалось, и ставила маркером на карте какие-то точки.
— Вообще, для третьекурсников это интересно, — наконец, резюмировал профессор.
— А первые-вторые мы раскидаем не по профилю, — довольно сообщила я, делая себе пометку в специальной тетради.
— «Победитель» пишется через пишется через «е» после «б», — раздалось ворчании со шкафа надо мной.
— Это и есть «е», — недовольно огрызнулась я в ответ. С Игорем мы вообще сегодня с утра поругались, по поводу того, что я устроила в своей комнате внеплановое заседание черт знает кого.
— Пишешь, как курица лапой! У тебя что «е», что «и», что «с», что «н», что «к» — все одна и та же буква!
— Ты вообще объявил бойкот! И это значит, что ты со мной не разговариваешь!
— Я Олегу говорил, — заявил Игорь и снова отвернулся от меня, уходя поближе к стене.
Когда я повернулась, над тетрадкой уже склонился Степа и внимательно рассматривал мои буквы, будто хотел их заставить танцевать.
— Ну и как тебе?
— Не важно, — честно ответил парень, за столько лет первый раз увидев мой подчерк. — Странно, что одноклассники все наперебой утверждали, что у тебя, у вас замечательный подчерк.