Нас, Баррела и Поттс, пригласили в Бальный зал одновременно. Она была звездой этой церемонии, и я гордился тем, что мне выпала честь идти рядом с этой удивительно храброй девушкой. Она первая подошла к королеве и сказала ей несколько слов.
Затем настал мой черед. Принцесса говорила, что мне дадут награду за двадцать один год службы королеве, принцу Чарльзу и ей самой. Но меня ждал сюрприз.
Лорд-камергер объявил в микрофон:
— Медалью королевы Виктории за службу принцессе Диане награждается мистер Пол Баррел.
Меня не предупредили, но королева решила, что надо дать мне медаль за верную службу принцессе. Я поклонился, пожал ей руку, и она прикрепила медаль на лацкан моего фрака.
— Я счастлива, что могу наградить тебя этой медалью, — сказала королева. — Я рада, что могу отблагодарить тебя за все, что ты для нас сделал. Но что ты собираешься делать теперь?
Я посмотрел поверх ее плеча и заметил моего старого коллегу — королевского пажа Кристофера Брея.
— Ну, может быть, Кристоферу понадобится помощь, Ваше Величество…
Она усмехнулась.
Мы снова пожали друг другу руки. Я сделал два шага назад, затем повернулся и вышел.
А вечером компания в десять человек — я вместе с друзьями и родственниками — отправилась праздновать мое награждение в ресторан «Сан-Лоренцо». Как и хотела принцесса.
Две недели спустя мне пришло письмо от министра финансов Гордона Брауна, в котором он сообщал, что меня сделали членом Мемориального комитета принцессы Дианы, который был создан для того, чтобы решать, каким образом лучше увековечить память принцессы. А значит, я буду работать вместе с друзьями принцессы — Розой Монктон и лордом Аттенборо. Комитет был создан как дополнение к независимому и недавно учрежденному Мемориальному фонду принцессы Дианы.
И раньше находились такие, кто считал, что я слишком превышаю свои полномочия дворецкого, а после того как меня назначили в Мемориальный комитет, эти люди, которые не очень близко знали принцессу, стали за моей спиной намекать, что отношения между принцессой и ее дворецким были чересчур близкими.
Скорее всего, они еще больше утвердились в своих подозрениях, когда в «Таймс» появилась статья под заголовком «ВЛАСТЬ ДВОРЕЦКОГО: решать, как следует увековечить память принцессы, поручили Полу Баррелу». Вот ее текст:
«Никто не является героем для своего лакея», — точно так же и принцесса не была героиней для своего дворецкого… Но лакеи и дворецкие — сами невоспетые безвестные герои. Они принадлежат к редкой породе людей, которые допущены к частной жизни тех, кого другим дано видеть только в официальной и торжественной обстановке. Назначение Пола Баррела… это тот исключительный случай, когда жизнь подражает искусству. В этот раз за советом решили обратиться к дворецкому… Дживс был бы доволен. Это непростое решение… правительство приняло, опираясь на прецедент, фольклор и искусство. Когда не знаете, что делать, спросите у дворецкого, ведь он лучше, чем кто-либо другой, знает своего хозяина.
Вполне извинительная гордость сделала меня глухим. Я не слышал, что за моей спиной уже точат ножи.
* * *
За две недели до Рождества Уильям и Гарри приехали в Кенсингтонский дворец. Я расставил везде цветы, чтобы было как можно уютнее. Мы с няней Ольгой Пауэлл ждали их в гостиной. Мальчики с радостными криками влетели во дворец. Они уже думали о том, как весело проведут Рождество в Сандринхеме.
С желтыми клейкими листочками в руках я вместе с принцами принялся обходить апартаменты и помечать, какую вещь куда отправить. Мальчики теперь будут жить с принцем Чарльзом в Сент-Джеймсском дворце, а в Лондоне — в Йорк Хаусе. Уильям и Гарри бегали по комнатам, собирая книги, игрушки, фотографии, плакаты, видеокассеты, рисунки. Затем стали решать, что они хотят забрать с собой из мебели: диваны, стулья, ковры. В этом деле Уильям проявил большую последовательность, чем его брат. Он же заговорил и о драгоценностях, но сам себя оборвал:
— Ладно, с украшениями разберемся в следующем году, торопиться некуда.
Меня потрясла его вежливость. Даже выбирая из своих собственных вещей, он спрашивал: «Можно мне взять…», «Ничего, если я возьму вот это?».
— Уильям, тут все принадлежит тебе и Гарри. Вы можете брать все, что пожелаете. И незачем спрашивать.
Он вошел в гардеробную, где висели шедевры Шанель, Версаче, Жака Азагури и Кэтрин Уокер.
— А что мы будем делать с маминой одеждой? — спросил он.
— Ты, наверное, не знаешь, — принялся объяснять я, — что Спенсеры организовывают музей в Альторпе и хотят забрать туда самые известные ее наряды, в том числе свадебное платье.