Я сидел на подлокотнике дивана. Из кухни до меня доносился запах жареных сосисок. Мальчики еще спали. Белль — наш терьер — подошла и стала обнюхивать ботинки пришедших.
«У вас в доме есть предметы из Кенсингтонского дворца?», «Вы можете что-нибудь сообщить о местонахождении украденной вещи?». Затем Милберн задал мне два совсем уж странных вопроса. Первый был таков: «Где находится рукопись мемуаров, которые вы пишете?».
Тут я окончательно понял, что полицейские сами не знают, что ищут. Не было никакой рукописи. Эту книгу я начал писать только в апреле 2003 года. Она стала плодом как раз того ареста. Я решил написать ее именно потому, что Скотленд-Ярд бросил тень на мои отношения с принцессой. Но в январе 2001 года я и не думал ни о каких мемуарах.
Затем они задали второй удивительный вопрос: «Леди Сара Маккоркодейл сказала, что шкатулка, принадлежавшая принцессе Уэльской, находится у вас. Она требует, чтобы вы вернули то, что в ней было. Вы забирали эту шкатулку из Кенсингтонского дворца?».
Как это? Я был потрясен. Последний раз я видел ее именно у леди Сары. Я знал, о чем идет речь: о вместительной шкатулке красного дерева, в которой принцесса хранила свои самые личные бумаги и документы. После ее смерти мы открыли эту шкатулку вместе с леди Сарой. И, насколько я помню, она тогда же забрала ее.
Мои мемуары. Тайны принцессы. Вот зачем пришли полицейские. А поиск «свидетельств продажи золотого кораблика» был только поводом. Стоит ли говорить, что таких документов у меня не было в помине?
Де Бруннер увела Марию на кухню, и я остался с Милберном.
— Если вы отдадите нам то, что мы ищем, мы уйдем отсюда. Если нет, нам придется обыскать дом, — сказал он мне.
А в это время ту же мысль попыталась донести до моей жены де Бруннер:
— Советую вам, миссис Баррел, убедить своего мужа отдать нам то, что мы ищем.
На суде в 2002 году оба полицейских уверяли, что они такого не говорили. «Это совершенно неверно», — сказал Милберн. «Это не соответствует истине», — сказала де Бруннер.
Я сказал, что у меня нет никаких документов относительно золотого кораблика, нет бумаг из шкатулки и нет никаких мемуаров; в дом зашли еще три полицейских, которые до этого ждали в машине, и начался обыск. Перерыли все шкафы, комоды, полки, тумбочки. Одному из полицейских поручили следить за мной. Он стоял у двери ванной, пока я принимал душ, охранял вход в спальню, пока я одевался. Полицейские обыскали весь дом: первый, второй и третий этаж, даже чердак. Десятки полиэтиленовых мешков набили вещами, которые попали в мой дом из Кенсингтонского дворца: разные мелочи, подаренные мне принцессой на память; платья, костюмы, туфли, шляпы и сумочки которые она отдала Марии; фотографии; вещи, которые она поручила мне хранить; вещи, которые она просила выкинуть, но я не решился. Драгоценные воспоминания, дорогие сердцу вещи были уложены в мешки как предметы, которые Пол Баррел украл у Дианы, принцессы Уэльской, как только она умерла.
И снова я оказался не в состоянии защитить тот мир, который был призван охранять. В Мемориальном фонде меня не захотели слушать, там не поверили, что я хорошо знал принцессу. А теперь Скотленд-Ярд поставил под сомнение самое святое для меня: добросовестность моей службы у принцессы. В Фонде сочли, что ее смерть так потрясла меня, что я был не в состоянии работать, но, по крайней мере, они не сомневались в моей преданности принцессе. Зато полицейские не только разорили мой дом, но и обвинили в самом страшном, в чем только можно обвинить слугу.
Марии в тот день надо было срочно везти свою мать в больницу. В девять, как обычно, пришла моя племянница Луиза Косгроув, работавшая моим секретарем, и с удивлением обнаружила в доме полный хаос. Мария отправила мальчиков в школу, сказав им, что полиции «просто надо было кое-что проверить». Не помню, чтобы я их видел в то утро. Луиза стала звонить адвокатам. Незадолго до десяти пришел адвокат Эндрю Шоу. Он был местным судьей, а также адвокатом в своей собственной адвокатской конторе в Честере «Уокер Смит & Уэй». Его поддержка, трезвый подход к делу, а впоследствии и его дружба помогли мне пережить тот день и следующие полтора года.
Я сидел за столом в своем кабинете. За моей спиной стоял полицейский. Я рассеянно смотрел на фотографию принцессы в синей бейсболке на стене, на сингл Тины Тёрнер «Ты — самый лучший» с подписью «Диана» — подарок Марии на день рождения, когда ей исполнилось сорок. На столе, справа, стоял ее фотопортрет, сделанный лордом Сноудоном. Принцесса стояла в розовом, расшитом бисером платье. Я слышал шаги полицейских у себя над головой и грохот мешков, стаскиваемых по лестнице. Мне казалось, это я стал свидетелем ограбления.