Уильям Бойс закончил свою речь так:
— В свете этих фактов самым правильным было бы остановить разбирательство дела и рекомендовать присяжным признать Баррела невиновным.
А я сидел и пытался осмыслить его торопливое заявление. Я взглянул на лорда Карлайла. Тот улыбнулся. Я посмотрел на Эндрю Шоу, который не покидал меня с того самого дня, когда полиция устроила обыск в моем доме. Он откинулся на спинку скамьи. В нашем лагере все облегченно вздохнули. И тут она сказала — я никогда не забуду этих слов:
— Мистер Баррел, вы свободны, — миссис Джастис Рафферти улыбнулась.
Секунду или две я не мог пошевелиться. Потом опять поглядел на лорда Карлайла. Он кивнул и шепотом сказал: «Выходи».
Я поднялся, не зная, смогу ли вообще устоять на ногах. К горлу подступил комок. Все смотрели на меня. Когда я отодвигал стул, его ножки с грохотом проехали по полу, потом я пошел к выходу, и мои шаги отдавались в гулкой тишине. Охранница Мишель подала мне руку. Журналисты молча на меня смотрели. Я сел в зале. Оттуда я слушал как судья в отсутствие присяжных объявила о том, что по всем трем пунктам обвинения снимаются.
Затем миссис Джастис Рафферти вышла из зала суда. Журналисты бросились трубить на весь мир об удивительном вмешательстве королевы. Тот самый свидетель, которого я не имел права просить прийти в суд, протянул мне руку помощи. Королева, которой я служил много лет, выступила в мою защиту ради памяти другой удивительной женщины — принцессы Уэльской. Журналисты бросились к выходу, а я подошел к лорду Карлайлу.
— И все?
— Все, Пол. Все закончилось.
Я не смог сдержать рыданий и уткнулся в плечо моего адвоката. У этого человека хватило смелости бросить вызов обвинению в таком сложном деле, и даже теперь он не бросил меня одного. На его мантии уже расплывалось пятно от моих слез. Он похлопывал меня по спине.
— Думаю, пора отправиться обедать. Я знаю хороший ресторан на Ковент-гарден, — сказал он.
Тут Эндрю Шоу передал мне свой сотовый, пояснив:
— Это Мария.
Я взял телефон и услышал, что она плачет от счастья. Кажется, я смог сказать только:
— Дорогая… — и тоже разрыдался. — Это все королева. Это королева, — говорил я ей. Вокруг меня стояли улыбающиеся адвокаты. Наконец-то это дело, вымотавшее всех, подошло к концу.
Мария была в таком состоянии, что вряд ли понимала мои слова. Она сказала:
— Вот, слушай!
Она отняла трубку от уха, и до меня донеслись радостные крики. Это в наш цветочный магазин пришли наши родственники и покупатели, чтобы выразить свою радость за меня.
Мы с Эндрю Шоу вышли на улицу. Мне казалось, что я не иду, а лечу. Вокруг меня толпились журналисты, фотографы, телеоператоры. Полицейские, взявшие меня в кольцо, пытались их оттеснить. Мне приходилось хвататься за полицейских, чтобы не упасть.
— Пол! Пол! — кричали фотографы. — Пол! Смотри сюда!
Я споткнулся о ногу поваленного на землю репортера и сам чуть не упал. Я поднял голову и увидел, что из всех окон на меня смотрят люди, в некоторых офисах даже пооткрывали настежь окна, а сотрудники высунулись и машут мне руками. Я хотел помахать в ответ, но в тисках толпы было невозможно пошевелиться.
Затем Эндрю Шоу от моего имени сделал заявление для прессы. В конце улицы было заранее подготовлено место для пресс-конференции — огороженный пятачок. Он всех поблагодарил, сказал, что я чувствую огромное облегчение. А вокруг все кричали «Пол! Пол!». Я чувствовал себя опустошенным и усталым, но, если бы у меня были силы, я бы закричал на весь мир: «Господи! Какое счастье быть свободным!».
Мы все отправились в ресторан на Ковент-гарден. Там было тихо. Во всем зале кроме нас было только четверо. Но, как только я вошел, они принялись хлопать и бросились пожимать мне руку.
На нашем победном пиру присутствовали два особых гостя: друзья принцессы Ричард Кей и Сьюзи Кассем. Думаю, я никогда в жизни не обнимал Сьюзи так крепко, как в тот раз.
— Она смотрит на тебя с небес, — сказала она, и мы расплакались.
Когда мы уселись, в ресторан вошла Фиона Брюс с Би-би-си. На улице шел дождь, она промокла насквозь, но судя по всему, ей было все равно. Она принесла мне в подарок бутылку шампанского.
— Я хотела поздравить тебя, Пол, — сказала она, поцеловала меня в щеку и ушла. А мы стали праздновать мое освобождение.
Вечером я вернулся домой, в Чешир. В конце концов я получил возможность высказаться, хотя мне и не удалось сделать это в суде. Все, что я хотел сказать в свою защиту в суде, я повторил для «Дейли Мейл». Тут на меня накинулись и другие газеты Британии и США. Я пережил уголовное преследование, а теперь еще две недели вынужден был переживать преследование прессы. И опять меня обвиняли в том, что я продался, что я предал принцессу, так что мне снова пришлось столкнуться с воинствующим неведением.
Даже написав эту книгу, я не предал принцессу. Потому что, прежде чем решать, что является предательством, а что — нет, надо осознать объем этой информации. Именно поэтому я смело могу сказать, что остался верен принцессе. И она бы это поняла. Вы, может быть, захотите узнать, что было дальше?
Дальше меня ждала новая жизнь. Я вышел из Олд-Бейли навстречу своему будущему. Но я ни за что не откажусь от прошлого. Не знаю, недостаток это или наоборот — сильная сторона. Я смог отстоять себя в суде, и теперь мой долг — защитить от поругания репутацию принцессы и не дать людям забыть об этой удивительной женщине. Я бережно храню все воспоминания о ней. Некоторые думают, что мое нежелание забыть принцессу нездорово, но мне просто хорошо жить с ее образом в своем сердце.
Я стал сильнее, чем прежде. Но, несмотря на усилия полиции, не утратил веру в людей. Я знаю, что есть миллионы таких, как я, кто считает: память о принцессе должна быть такой же живой и трепетной, как тот волшебный след, который она оставляла в душах всех, с кем соприкасалась.
Начну ли я новую жизнь? Начну. Забуду ли когда-нибудь принцессу? Нет. Принцесса оставила мне ценный дар своего тепла и доброты. Делясь с вами кое-какими из своих воспоминаний о ней, я надеялся, что мне удалось в этих записях отразить ее светлую личность. Что бы ни случилось, я всегда буду защищать память принцессы. Потому что она хотела бы именно этого.
Я знаю, какие отношения нас связывали. Знаю, насколько они были глубокими. Я знал, что нас ждало в будущем. И никто никогда не отнимет у меня ее последнего письма, которое она оставила на столе в буфетной в августе, незадолго до смерти.
Я часто его перечитывал, потому что оно придавало мне сил и утешало в трудные минуты. Как оказалось, это письмо стало ее прощанием со мной. Думаю, оно подойдет и для конца книги:
Дорогой Пол,
Ты, мой провидец, наверное, понял, что эта поездка очень важна для меня.
Я и сама это знаю. И сейчас хочу признаться тебе на этом листке бумаги, как мне приятно, что ты разделяешь со мной эту радость. Какой чудный секрет!
Ты — просто чудо! Ты каждый день умудряешься выполнять все мои поручения и капризы, хотя меня ужасно раздражает, что ты всегда оказываешься прав!
Но, если говорить серьезно, твоя поддержка, как всегда, была для меня бесценна. Только благодаря тебе мне удалось не потерять рассудок во всем кошмаре тех лет…
Теперь времена меняются, и скоро мы все сможем отдохнуть и отправиться навстречу новой, прекрасной жизни в новых краях!
Пол, спасибо тебе за твою невероятную стойкость и преданность.
С любовью, Диана
А что за секрет?
Простите. Но это останется между дворецким и его принцессой.
===================================================================================