— Кто знает, что думает „Ее Непроницаемость", — отозвалась подруга. — Пэт не разговаривает со многими людьми. Но я не лгала. Если бы не она, ты, возможно, не была бы в клубе. Кэролайн и Мигги стали изящно расклевывать тебя на части, когда я предложила твою кандидатуру, а Пэт выступила и сказала: „Я хочу, чтобы она была здесь, среди нас". Вот и все.
— Вот так вот просто?
— Вот так вот просто. Ее бабушка была основательницей клуба и первым его президентом. Пэт безразлично, чем мы занимаемся, но когда становится небезразлично — она добивается своего.
— Да. Каковы бы ни были таинственные основания, но три дамочки Дэбни просверлили дыры во мне с тех пор, как я вступила в клуб. Ты, наверно, заметила. Или, может быть, они ждут, что я приглашу Джесса Джексона на кофе? Как ты думаешь?
— Кто знает, почему они поступают так или иначе?! — проговорила Тиш. — Может, они думают, что ты убежишь с Томом. Ведь Пэт была в „Королевском дубе", когда он прицепился к тебе, помнишь? Господи, Энди, ты просто обязана что-то сделать, чтобы не краснеть. Попробуй биофит-бэк[57] или что-нибудь еще. Я просто не могу поверить, что ты еще способна краснеть, как девчонка, после Криса и всего остального. Не говори мне, что ты что-то питаешь к Тому Дэбни.
— Не будь идиоткой, — с жаром ответила я. — Том Дэбни — невоспитанный и скучный человек. И я ничего, как ты говоришь, к нему не испытываю. И почему, о Господи, они вообще должны беспокоиться? Ну, хотя бы и сбежала я с их бесценным Томом. Впрочем, как ты рассказывала, все три в разное время вышвырнули его.
— Ты не знаешь этих женщин, — вздохнула Тиш. — Уж если они вцепятся, то не отпустят. Да, его матушка порвала с ним всякие отношения, когда продала старый дом и половину земель бомбовому заводу. Позже и Пэт выставила его, когда он отказался подчиниться. Только Мигги все еще тоскует по старшему брату, но это ни к чему не приводит. Том и Кэролайн не могут находиться в одной комнате и секунды. Обязательно поссорятся. Понимаешь, на Юге есть такой тип — женщина, которая не отпустит мужчину даже тогда, когда он ей больше не нужен. Кажется, именно этот ген семьи Дэбни каким-то образом перешел и Пэт. Могу поспорить на что угодно: эти трое накинутся на тебя с выпущенными когтями, если у вас с Томом начнется хоть незначительный романчик. Пэт гнала его последнюю даму сердца аж до самого Таллахасси, устроив ей словесную экзекуцию на тренировках Пэмбертонского Кубка. Не могу сказать, что я осуждаю Пэт. Та дамочка была просто дурой.
— Ну что ж, тогда, я думаю, мне нечего бояться. Мне не подходят его условия купли-продажи. У меня и так достаточно неприятностей.
А неприятностей на самом деле было достаточно. Хилари никак не могла поправиться. Какое-то время казалось, что она более или менее окрепла, когда начала вновь заниматься верховой ездой с Пэт Дэбни. После нашей экскурсии к заводу „Биг Сильвер" у нее в основном прошло плохое настроение, и она вновь начала вести разговоры о лошадях и верховой езде, а также о самой Пэт почти с прежним оживлением. Мне не нравилось ее постоянное: „Пэт говорит", „это не так, как делает Пэт", но я не реагировала на подобные замечания. Если для того, чтобы вылечить мою дочь, необходима Пэт Дэбни, что ж, пусть так и будет. И все же временами я чувствовала, что Хил надо осадить. Однажды она опять произнесла слово „ниггер" и высокомерно заявила, что Пэт в следующем году начнет заниматься с ней показательными прыжками через барьер и охотой.
— Я подумываю о Сент-Кэтэрин в Вирджинии, — заметила моя дочь. — В этой части страны у них самые лучшие курсы верховой езды. Пэт сказала, что оплатит мое обучение там в течение четверти, чтобы посмотреть, понравится ли мне. А потом, сказала она, может быть, ты и Картер что-нибудь придумаете.
— Слушай внимательно, Хилари. — Мой голос дрожал от гнева. — Первое. Никаких прыжков и охоты. Абсолютно никаких. Я не допущу, чтобы ты убила себя или невинное животное. Ведь ты ненавидела все это так же, как и я! И если ты на подступах к тому, чтобы считать спортом лицезрение собак, разрывающих у тебя на глазах лисицу на части, то у тебя очень серьезные проблемы, моя дорогая. И второе. Я, и только я, плачу за твое обучение, где бы ты ни училась. И это не будет школа верховой езды в Вирджинии. Тебе не кажется, что это уже переходит через край? Занятия с лошадьми и общение с миссис Дэбни прекратятся, если я еще раз услышу об этом. Поняла?
— Пэт так и говорила, что ты не разрешишь мне, — твердо ответила Хил. Ее кожа пошла пятнами от раздражения. — Она сказала, что нам придется искать иной путь. И мы найдем. Нравится тебе это или нет. Не беспокойся.
После таких слов я отправила дочь в ее комнату до вечера и держала дома все выходные дни. Мысли мучили меня, сердце ныло, но я заставила себя соблюдать свой собственный указ. Страх, что Хилари попадет в руки Пэт, был живым и жестоким. После этого случая я не слышала о прыжках, охоте и школе в Вирджинии. Хил была молчаливой и отстраненной в течение долгого времени. Ледяная тяжесть того, что происходит с моей дочерью, никогда не спадала с моего сердца.
— Пусть дуется, — сказала Тиш. — Это начало самого отвратительного периода, когда Хил будет вести войну с тобой. И ты почти ничего не сможешь сделать. Такое случается даже с наиболее уравновешенными детьми. И все же такая Хилари лучше, чем тот маленький призрак, которого ты привезла в Пэмбертон. Было бы странно, если бы она не взбунтовалась. Отдай ее в „Пэмбертон Дэй", если она настолько ненавидит свою школу. Я всегда считала, что тебе следует поступить именно так. В этой перемене будет достаточно новизны, чтобы отвлечь девочку. Вот увидишь.
Итак, я капитулировала. Я объявила Хилари, что если мы сможем, имея так мало времени на уведомление школьной администрации, устроить ее в „Пэмбертон Дэй", то она начнет учиться там с зимней четверти. После этого душевное состояние девочки стало улучшаться, она спала более крепко и чаще улыбалась, хотя все еще казалась робкой, избегала воды и не захотела поехать с нами, когда Картер предложил пикник на берегу реки Биг Сильвер. Но все же думалось, что этот невроз поддается контролю. Я в конце концов отказалась от мысли, что Хилари можно излечить полностью. Хорошо, мы будем отмечать улучшение постепенно.
Но в начале ноября Пэт Дэбни пригласила Хил в свой дом на Меррикрикет-роуд вместе с другими молодыми наездниками и работниками конюшни на ежегодное барбекю, и мой ребенок в библиотеке Пэт неожиданно лицом к лицу столкнулся с поистине ужасающей вещью.
Это было что-то вроде шали, сделанной исключительно из отрубленных, сшитых вместе мордочек лисиц, убитых на охотах, в которых из года в год принимали участие поколения семьи Бельведер. Некоторые мордочки все еще были темными от крови, а рты застыли в ужасной усмешке агонии и страха. Хилари побледнела и чуть не упала в обморок, ее начала бить дрожь, а потом она разрыдалась. Пэт резко, небрежно и жестоко сказала в присутствии всех хладнокровных молодых людей, которых моя дочь почитала чуть ли не героями:
— Ради Бога, Хилари, позвони своей матери и попроси ее забрать тебя. Перестань ныть. Этот дом не для плакс. Если не переносишь жары — не торчи на кухне. Думаю, я ошибалась, ты никогда не станешь охотником!
Я вытянула эту историю из Хилари только после длившихся полдня истерик и депрессии. Девочке было смертельно стыдно за то, что она не оправдала доверия своего кумира да еще в присутствии молодых царственных наездников. От этого она заболела, несколько дней держался сильный жар, а когда он прошел, вновь начались кошмары и изнурительные периоды молчания. И опять Картер удержал меня от столкновения с Пэт Дэбни.
— Не нужно. Пусть все будет так, как есть. Это дело Хилари, а не ваше. Я видел шаль. Ее приказал сделать старик Бельведер — отец Пэт. Со стороны Пэт было, конечно, жестоко так отчитывать Хил. Но это ее манера. И Хилари придется самой найти путь, чтобы противостоять этой женщине. Или пусть прекращает уроки. Если вы будете все время вмешиваться в ее дела и вести битвы вместо дочери, то и в двадцать лет она все еще будет плакать и прятаться от людей. Мир Пэт — жестокий мир, Энди. Весь мир лошадей и охоты таков. Если Хилари хочет жить в нем, ей придется принять его условия.