— Это плохо или хорошо? — осторожно спросил я, играя роль большого любителя информации.
— Приглашение империи посредником — хорошо, а то, что закончилась война — плохо! Империя двести лет старалась поддерживать конфликт между графствами. Даже зачисление обоих графов на факультет в один отрезок времени имело задачей сделать их кровными врагами. Организация мелких стычек привела бы к крайне холодным отношениям. И тут появляется герцог Кирилл и пугает их, я бы даже сказала, смертельно пугает, давая каждому последние два месяца жизни и их сиятельства буквально бросились в объятия друг друга. Один хорошо фехтует, другой — знаток магии. А жить хочется обоим. Герцог, извините за банальный вопрос — у вас есть мозги?
Ангела явно вышла из себя, ее крылья, обычно аккуратно сложенные, наполовину развернулись, выдавая напор чувств, теснивших ее императорское величество. С трудом, но она сумела успокоить себя. Крылья вернулись на свое положенное место.
Я выразил сомнения в собственном вкладе в таком развитии событий. Ангела царственным жестом подтвердила вышесказанное. Интересная идея позлить великорослых бестолочей вдруг обернулась совершенно другой стороной.
— Вскрытие покажет, — буркнул я, признаваясь в ошибке, — иногда сам сомневаюсь в происхождении.
Кажется, тайный совет собрался с одной целью — устроить судилище надо мной. Я уже настроился на самое худшее, но Ангела внезапно сменила направление беседы и обратилась к казначею:
— Маркиз Тревалис, каковы финансовые последствия деятельности его светлости?
Маркиз вдруг ослепительно улыбнулся присутствующим. Стало понятно, что он отнюдь не только казначейский затворник, но и придворный.
— Ваше императорское величество, господа! Несмотря на уверения его светлости в неэффективности свой деятельности, — маркиз повернулся ко мне и слегка поклонился, — и на кажущиеся ошибки в его деятельности (Ангела нахмурилась на такую оценку моей деятельности маркизом, но промолчала), широкие круги населения хорошо знают об истинных причинах озвученных событий. Исходя из этого, политические и экономические круги империи, видя резко возросший авторитет имперского университета на текущую жизнь империи, начали оживленную скупку акций.
Маркиз пояснил лично мне.
— Достаточно недавно, сто тринадцать лет назад, университет в целях роста его популярности был акционирован. Всего на рынок было выброшено десять тысяч акций по цене пять золотых. Из них университет оставил за собой около тысячи акций. Три дня назад акции шли по цене около трех золотых за штуку. Сегодня одна акция стоит около семнадцати золотых. К счастью, ее императорское величество вовремя оценила эффект деятельности его светлости и приказала мне начать скупку акций. Университет сумел приобрести еще пять тысяч сто сорок две акции со средней ценой в шесть золотых.
— То есть, — деловито спросила Ангела, — мы получили прибыль в одиннадцать золотых на акцию?
— Не уверен, — покачал головой маркиз, — на рынке намечена тенденция к дальнейшему росту цены. В частности, сегодня, хотя столичная биржа работает только полтора часа, стоимость акций выросла в цене на золотой за штуку. — Он запнулся и с долей неуверенности все же закончил: — если бы ваше императорское величество продемонстрировали свое положительное внимания к деятельности его светлости, то я думаю, цены бы вновь подскочили.
— Спасибо, маркиз, но вы рассматриваете вопрос только с одной стороны, — задумчиво произнесла Ангела, — декан королевского факультета является высокопоставленным чиновником и его деятельность многие рассматривают как продолжение моей. Впрочем, ладно, вы только что привели мне еще один довод в пользу моего решения. Герцог Кирилл, несмотря на сделанные вами ошибки, положительные последствия вашей деятельности очень заметны, благоприятно сказавшись на положение университета и империи в целом, поэтому вы досрочно возводитесь в ранг постоянного декана королевского факультета.
Она вынула из папки на столе какую-то грамоту и приложила свою печатку. Лист вспыхнул уже знакомым ярким светом и исчез.
— Кроме того, герцог, вы как первый среди деканов становитесь членом тайного совета университета, — она строго посмотрела мне в глаза, — и я надеюсь, будете вести себя полагающим для своего положения образом.
Я, уже подготовив себя (как мне казалось) к разгрому и отставке, остался сидеть с разинутым ртом.
Глава 11
Принцип студента: лучше быть тупым, но студентом, чем умным, но военнослужащим
Ску-у-учно! Вам знакомо это чувство, когда тобой овладевает серая апатия, ничего не хочется делать, а на мир смотришь с брезгливостью старой заморенной лошади.
Я сидел в кресле за своим столом. Кресло мягко поглаживало меня, пытаясь пробудить к жизни, но я упорно скучал. Клавдия Николаевна, узнав о моем состоянии, пояснила, что это, к сожалению, побочное следствие моей должности. Когда я был кандидатом, то никакого воздействия не было. Полноправный же декан королевского факультета (и только он!) оказался обречен на периодические приступы скуки. Таким образом деканы страдали с самого основания университета. Единственно, что меня отличало от прежних деканов — быстрота процесса. Мои предшественники обычно начинали примерно к концу первого десятилетия, а мне хватило несколько недель. Примерно один раз в полгода я несколько дней буду находиться в таком положении.
О-о, как это оказалось неприятно. Чувство безграничной всеохватывающей усталости и презрения к миру, нежелание чем-то заниматься действовали почти на физическом уровне, железным обручем охватывая голову, делая безвольными руки и ноги.
А когда я вышел из своей половины и начал брюзжать, обе мои подчиненные по деканату, разобравшись в ситуации, смылись, найдя благовидный предлог. Бросили!
Гриша исчез еще раньше, своим некробиологическим чутьем почувствовав неладное.
Увы, лечению эта болезнь не поддавалась. Тем более, магия на меня не действовала. Но если бы и действовала... Был только один способ прийти в себя — получить какие-нибудь приключения на свою шею. Организм мобилизует свои ресурсы и скука отступит. Где бы только найти какие-нибудь проблемы...
Приход посетителя обрадовал меня, как торговца лишний серебряк. Пожилая женщина, оказавшись теткой графа де Ленда, с ходу начала меня воспитывать, делая упор на чудном мальчике и благородных предках.
Я зевнул. Какая мелочь, право слово. Мальчик давно стал мужчиной и его судьба в данный момент меня не беспокоила.
— Скучно, сударыня. Давайте поскучаем на пару.
Женщина споткнулась на полуслове. Вгляделась в мое сероватое лицо.
— Простите, — осторожно спросила она, — а вы еще кандидат, или ее императорское величество назначила вас на пост декана королевского факультета?
— Назначила, — вяло подтвердил я, — месяц назад.
На ее покрасневшем лице вырисовался ужас в ожидании печального будущего.
— Как же так, — залепетала она, — вы же не должны так рано... Простите меня.
— Да нет ничего, — я поморщился от нахлынувшей волны почти физически ощущаемой скуки, — как противно все кругом. Хоть какая-нибудь встряска.
Я выжидательно посмотрел ей в глаза, она побледнела и начала хватать ртом воздух.
В дверь деканата постучали и, не дожидаясь разрешения, вошли. Я поднял взгляд. Конечно же, это Антуанетта, снедаемая любопытством, просочилась в помещение. Она лукаво прищурилась, превращаясь в веселую девчонку. Я ей уже не поверил. Простодушие первых дней прошло. Маски меня не обманывали. Я прекрасно знал, что Антуанетта Х — строгий монарх, цепко держащий в ручках свою страну и придворную клику, так и норовящую устроить междоусобную войну. И ради покоя в стране она готова отрубить сколько угодно голов благородных фамилий и повесить любое количество простонародья. Правда, проказничать она тоже умела. По крайней мере, в Камприи за ней был нужен глаз да глаз.