У Ротманов была стандартная «коробка для пластинок», и Алекс точно знал, чего ожидать от этой конструкции. Дверца и все стороны сейфа представляли собой этакой сандвич из нескольких слоев тонкой стали на каждой из сторон коробки из изолирующего материала. «Денежный ящик» — «взломоустойчивый», а вот «коробка для пластинок» просто пожароустойчива. Это не значит, что вскрыть такой сейф — пара пустяков. Просто немного полегче. Почему Ротманам взбрело в голову держать драгоценности на тридцать тысяч долларов в пожароустойчивом сейфе, было сверх Алексова понимания. Разве что Ротманы держат там еще какие-нибудь акции и долговые расписки. В конце концов, он же брокер на рынке акций, так что, может, там у него лежат какие-нибудь ценные бумаги.
Как бы то ни было, будь то «денежный ящик» или «коробка для пластинок», придется оттягивать сталь, пока не образуется достаточно большая дырка, чтобы засунуть туда фомку. Как только вскрыт замковый механизм, можно вырвать его и открыть дверцу. Для этого требуется время. И тяжелая работа. А труднее всего — начать, зацепить эту штуку так, чтобы вытянуть ее. Он порылся в кейсе, достал дрель, удлинитель и пошел было к розетке. И тут он услышал какой-то шум.
Все застыло.
Он замер на полушаге, затаил дыхание. Даже сердце на мгновение перестало биться. Шум шел со стороны гостиной. Он тихо подошел к двери спальни, встал и прислушался. Этот звук… черт, что это? Кто-то играет с резиновым мячиком? Он быстро прошел в гостиную и прямиком направился к двери квартиры. Шум шел снаружи, из коридора. Да, это ребенок играл с резиновым мячиком, теперь он был в этом уверен. Стук прекратился, послышались шаги, приближающиеся к двери.
Звонок.
Его внезапно охватила паника, он отскочил от двери. Снова звонок. Тишина. Затем Алекс услышал, как резиновый мячик скачет по коридору, потом резко захлопнулась дверь. Он что, живет в квартире 16В, этот ребенок? Пришел навестить милую бабушку миссис Ротман, не соображая, что она совершает утренний моцион? Или кто-то в квартире 16В услышал, как Алекс выбивает шпиндель и послал ребенка посмотреть? Он подождал. Он был готов уже послать все к черту, но все же ждал, стоя прямо у двери и прислушиваясь. Больше ничего не услышал. Обычно в таких новых домах слышно все — шум спускаемой воды в унитазе, гудение труб, иногда даже ссоры на лестнице. Сейчас он ничего не слышал, и это молчание приободрило его. Значит, стены имеют хорошую звукоизоляцию, и он может попробовать еще немного пошуметь над сейфом.
Он вернулся в спальню, взял дрель и начал работать над левым углом сейфа. Он не знал ни одного медвежатника, который бы вскрывал сейф с правого угла. Там находятся петли, а они могут заблокировать работу намертво. Сейчас он хотел только одного — проделать дырку в верхнем слое стали, чтобы туда можно было подсунуть зубило и начать отгибать сталь. Верхний слой мог оказаться в четверть дюйма толщиной, и если он сумеет его отогнуть, тогда он просунет туда фомку и начнет продвигаться вдоль края обшивки дверцы, чтобы сломать заклепки, удерживающие обшивку, в местах точечной сварки и продолжать отгибать ее, пока не доберется до изоляционного материала. Он работал на высоких оборотах, но работа продвигалась медленно, и ему потребовалось минут десять, чтобы проделать подходящее отверстие. Он взял молоток и зубило и начал расширять дырку. Отпущенный режущий край зубила искал точку опоры на гладкой стальной поверхности дверцы. Был другой способ отогнуть сталь, но он слишком шумный для такого гребаного многоквартирного дома. Ночной грабитель, которому нечего беспокоиться о том, что он кого-нибудь разбудит в магазине или офисе, иногда колотит по углу дверцы, пока обшивка не отогнется на необходимую величину. Собственно, ему и здесь нужно было бить по обшивке на углу дверцы — но тут же прибежит малыш с мячиком, чтобы опять послушать, кто это ломает вещи в квартире Ротманов.
Зубило все скользило, не желая поддевать сталь, проклятый угол дверцы просто не поддавался. Алекс уже тяжело дышал, лицо его покрылось бисеринками пота. Часы на комоде были электрическими, но в тишине спальной он слышал их жужжание за стуком кувалды по зубилу. Он прислушивался к чужим звукам — не чужими были сейчас только его дыхание, жужжание электрических часов и постоянный металлический стук стали о сталь. Он остановился, смахнул пот с верхней губы тыльной стороной затянутой в перчатку руки и посмотрел на свои часы.