— Четыреста двадцать две. И сколько будет тридцать процентов?
— Около ста двадцати семи.
— Верно, значит, вы, девочки, поделите между собой пятнадцать процентов от этой суммы…
— Мне казалось, ты говорил — по десять тысяч каждой, — сказала Дейзи.
— Это если бы мы взяли полмиллиона, — возразил Арчи.
— Я рассчитывала на десять тысяч.
— Это когда мы рассчитывали на полмиллиона. Но мы взяли только четыреста двадцать две тысячи, это честный расчет, мы не станем округлять вашу долю, как Вито. Сколько там будет пятнадцать процентов?
— Дай им по десятке, Арчи, — сказал Алекс.
— За что?
— Им и так достается около девятнадцати тысяч на двоих. Так что дай им по десятке, какого черта.
— Хорошо тебе быть щедрым за мой счет, — сказал Арчи.
— От сердца отрываешь, Арч? — спросила Китти.
— Какого черта, — рассмеялся Арчи. — Дадим им по десятке, ты прав. Это самый большой куш, который мне только доставался. Мы все ради него потрудились, верно? Так что чего уж тут.
Они пили и разговаривали до полуночи. Затем Китти попросила свою долю или хотя бы свою часть того, что они уже получили, поскольку ей не терпелось найти Транзита, отдать ему долг и сказать этому сукину сыну, что, если он хоть раз еще к ней подойдет, она засадит его за приставание. Они уже получили пять тысяч сто от Вито и семьдесят пять тысяч от Генри, так что после несложных арифметических вычислений решили, что могут отдать девочкам сейчас по шесть тысяч, а когда Генри выплатит остальное — еще по четыре. Китти пересчитала деньги и тут же отдала две тысячи Алексу.
— Теперь мы в расчете, так? — спросила она.
— Да, — ответил Алекс.
— Отлично. Побегу и выложу Транзиту все, что я о нем думаю.
— Я пойду с тобой, — сказал Арчи. — Мне надо з город, повидать мою соцслужащую.
— Ничего, если я тут зависну на ночь, а, Дейзи? — спросил Алекс.
— Хорошо, — ответила она.
Оставив свои деньги на кофейном столике, она взяла костыли и похромала к двери, чтобы выпустить Китти и Арчи. Те пожелали ей доброй ночи и ушли. Дейзи, закрыв за ними, повернула фоксовский замок и даже заперла дверь на засов. Арчи прокричал им что-то уже с лестницы, но они не разобрали его слов. Через несколько минут они услышали с улицы смех Китти.
— Забудем об этом, — сказала Дейзи, убирая деньги. — Иначе ты обчистишь меня. — Она похромала в спальню, остановилась в дверях и обернулась. — Значит, хочешь выпить стаканчик на ночь со старой Дейзи, а?
— Да, — сказал он.
— М-м, — улыбнулась она. — Налей и мне, ладно? Я приду через минутку.
Она ушла в спальню, он услышал, как она открывает и закрывает ящик платяного шкафа. Затем она стала что-то напевать про себя — он не разобрал. Сидя на диване и поджидая ее, налил стаканы и прислушался, что она там поет. Когда она вернулась, на ней было длинное шелковое платье, перехваченное на талии поясом. Она села рядом и сказала:
— Очень мило с твоей стороны, Алекс, что ты решил дать нам по целой десятке.
— Ну, мы же все трудились, — ответил он.
— И что ты собираешься сделать со своей долей?
— Кто знает? — сказал он. — Деньги долго не задерживаются.
— Верно.
— Это, конечно, большой куш, но все же не тот, единственный в жизни. Для того, чтобы уйти на покой, это ничто. Короче, все равно руки чешутся, — сказал он. — Когда я долго сижу без дела, у меня руки начинают чесаться.
— М-м, — протянула она. — Дай-ка мне руку, парень.
В два утра он проснулся в постели Дейзи, не сразу сообразив, где это он. Он сел, оперевшись на подушки, и, моргая, уставился в темноту комнаты, пытаясь разобраться, что есть что. Увидел ее костыли и все вспомнил. Вспомнил и о том, что обещал позвонить Джессике сразу же, как вернется в город. Подумал — вставать или не вставать, идти ли в гостиную к телефону… Позвонить, что ли, сказать, что тут у него важное дело…
«Да хрен с ней», — подумал он и снова лег в постель рядом с Дейзи.