Один из редких для меня случаев, когда название возникло раньше замысла. Ещё студентом я пытался писать «славянское фэнтези» и затеял целый роман, но вскоре понял, что дело это гиблое и есть только два пути — либо утонуть во всяких «ой ты, гой еси, добрый молодец», либо неприкрыто над тем же постебаться. Чем дольше я работал, тем короче становился текст, и тем меньше оставалось в нём тех самых «гой еси» и больше появлялось приколов и хохм. В итоге всё превратилось в рассказ. Около двух лет он оставался без концовки, пока случайно в одной из экспедиций я не прочитал неправильно надпись на карте (р. Горынь) и понял, что нашёл «недостающее звено». В книгах Амоса Тутуолы тоже встречается определение «бес смертный», но с его творчеством я познакомился значительно позже. «Иван-Дурилка» на сегодня единственный мой текст, который народ самопально начитал и выложил в сетку на сайте аудиокниг.
Скорее это фреска из тех рассказиков на одну страничку, о процессе написания которых сказать, в общем, почти нечего. Просто однажды увидел в газете заметку про гибель актёра Ривера Феникса, удивился — какое странное имя! — и задался вопросом, как бы жили люди, если б наши имена на самом деле что-то значили не в смысловом, а в магическом аспекте. Я тогда пребывал в депрессии. Некая жестокость происходящих событий, наверное, проистекает из этого, а может — из устройства тамошних мира и социума, о которых я, честно говоря, не задумывался. И вам не советую.
Всегда испытываю непередаваемое чувство горестной утраты, когда кто-то уходит из жизни раньше срока, и безразлично, творческий это человек или нет. Обиднее всего, если причина кроется в наркотиках, алкоголе и других творениях человеческой глупости. И когда один мой приятель, талантливый пермский музыкант, начал закидываться порошком, я не на шутку психанул. Пришлось с ним серьёзно побеседовать. Уже после этого, на Севере, возник замысел рассказа, как музыкант попадает в параллельный мир и там видит в продаже записи собственной группы, которую он здесь так и не собрал, но там его, мегазвезду, сгубили слава и наркотики. Однако эта идея показалась мне слишком банальной, я поразмыслил, поменял местами «числитель» и «знаменатель» — и вдруг всё «заиграло». Тогда у меня ещё не было доступа к Интернету, и пришлось перерыть кучу литературы по рок-музыке, чтобы ассортимент компактов у продавца выглядел достоверным и убедительным. Извиняюсь, если это кого-то напрягло. Позже мне пришло в голову, что никакого продавца могло и не быть — всё это вполне могли подстроить друзья музыканта, чтоб стащить его с иглы. Но это уже роли не играет — результат-то тот же! Кстати, мой друг, о котором я писал выше, с наркотой завязал. Надеюсь, навсегда.
Это единственный мой рассказ, написанный с подачи другого автора. В 1999 году я приехал в Харьков на первый «Звёздный Мост» и побывал в гостях у Дмитрия Громова и Олега Ладыженского, До сих пор с очень светлыми чувствами вспоминаю те дни. Прогуливаясь в их компании по улицам после конвента, я наслаждался беседой, когда зашла речь о разных замыслах, и Олег вскользь обронил мысль, что неплохо было бы написать рассказ про Конана-варвара, где тот уже состарился, безвылазно сидит в замке и никто его в грош не ставит, всем заправляет жена, челядь над ним насмехается и т. д. Мы посмеялись, хотя тогда идея не показалась мне перспективной. Но после, по пути домой, ворочаясь на полке в плацкартном вагоне, я вдруг подумал, что у неё вполне может найтись «второе дно» и ехидная пародия может вырасти в полноценный рассказ «о дружбе и недружбе». По прибытии в Пермь я отправил Олегу письмо с описанием своей задумки и получил «добро». Имя Короля в рассказе не упоминается, но, думаю, знающий человек всё поймёт (не зря же в тексте упоминаются Киммерия и Аквилония). Этот рассказ номинировался в 2000 году на малый «Интерпресскон» и «Бронзовую улитку», но не получил ни того ни другого. Если честно, меня слегка напрягает тот факт, что в нём так мало фантастики. А если разобраться, её там нет вообще.
Зашедши в гости на работу к своему другу Сергею Лекомцеву, в Институт рыбного хозяйства, я просидел там до позднего вечера и заночевал в библиотеке, в спальнике, меж стеллажей. А наутро, проснувшись, первым делом потянул с полки какую-то книжку, оказавшуюся… справочником по реактивной авиации XX века. На кой он сдался в Институте рыбного хозяйства — ума не приложу. Как раз тогда же в институт заглянул Виталий Смирнов, который в это время разрабатывал ролевую игру «Амулет дракона». Они с Сергеем стояли в коридоре, у дверей в библиотеку, и обсуждали повадки, вооружение и прочие особенности драконов. А я лежал и читал ТТХ самолётов. И постепенно у меня в голове спросонья всё так перепуталось, что я сам уже не понимал, что я читаю, а что слышу. Когда я наконец выбрался из библиотеки, сюжет был уже вчерне готов, а Смирнов с восторгом подхватил идею. Так мы и писали вдвоём — я сидел за компьютером, а Виталик дымил трубкой в кресле и давал советы, причём время от времени оба покатывались от хохота. В итоге и получилось вот такое безумное шкодничество. Самое смешное — почти ничего не пришлось переделывать, знающий человек сразу опознает и голландский концерн SABCA, и американский McDonnel-Duglas, и ракеты SRAM, а многие цитаты и технические термины и вовсе перекочевали в рассказ из справочника неизменёнными — его создатели даже не поняли, насколько уморительными они у них получились. Впоследствии Виталий пытался написать продолжение, но из этой затеи, к сожалению, ничего не вышло. При первой публикации из рассказа загадочным образом исчезла фамилия моего соавтора. Исправляю эту досадную неприятность.
Сразу вспоминаю строчки из песни: «Это правда, ну чего же тут скрывать — дети любят, очень любят рисовать…» Мой друг Андрей Михайлов, человек удивительного таланта и столь же удивительной рассеянности, однажды пришёл на занятия в университет и рассказал мне свой сегодняшний сон — про то, как за ним всю ночь кто-то гонялся, и, чтоб спастись, ему нужно было непременно что-то нарисовать в трамвае на окне, какой-то знак, и он никак не мог вспомнить какой, и потому, даже проснувшись, по дороге в универ рисовал там всё что попало. Из спонтанного обсуждения родилась идея, что это могли быть члены какого-то тайного ордена, чей секрет Андрей ненароком раскрыл… Спустя примерно две недели родился рассказ. Мне ужасно не нравится название, но я не смог придумать ничего лучше.
Здесь никаких секретов, что называется, «всё по тексту». Однажды поздним зимним вечером я здорово замёрз на остановке в ожидании трамвая и, прогулявшись вдоль ряда таксофонов туда-сюда раз двадцать, стал думать, куда бы позвонить. В голову ничего не приходило, со скуки я перечитал ту самую табличку с номерами и задумался, где же остальные пять. Дальнейшее — дело техники. Рассказ написан довольно давно, поэтому в нём присутствуют реалии, уже исчезнувшие из нашей жизни — телефонный жетон, абонемент, та же табличка и т. д. Считаю их приметами времени, поэтому ничего править не стал. Любопытно, что мои иногородние знакомые часто восхищаются, какое крутое я придумал название — «сквер Уральских Добровольцев». Спешу заверить, что сквер этот реально существует, в городе Перми о нём знает каждый, а таксофоны эти стоят там до сих пор, желающие даже могут с них куда-нибудь позвонить (впрочем, за успех этого предприятия я не поручусь). Что же касается названия, то, если вспомнить математику, любое число в нулевой степени становится единицей… Подходящий, как мне кажется, символ для конца света, когда всё придёт к общему знаменателю.
На биостанции в городе Оханске, где летом 94-го я собирал материал для своего диплома, по ночам творились странные дела: если я оставлял на столе продукты, то утром неизменно находил хлеб безнадёжно зачерствевшим, овощи — увядшими, а закрытое пиво — выдохшимся. В то же время еда, оставленная снаружи, утром была свежей. Списать всё на крыс я не мог и стал задумываться, а не съедает ли какое-то местное «кентервилльское привидение» духовную сущность моей еды? Дальнейшее (шотландский замок, призраки, вообще вся история) придумалось по ходу дела через несколько дней. Незадолго до того я перечитывал Каттнера, поэтому манера изложения Джеральда МакХаффа чуток отдаёт Хогбенами. Этот рассказ очень понравился Михаилу Шаламову — пермскому писателю и киноману, который нашёл в нём некоторое сходство с фильмом «Призрак едет на Запад». Фильма я до сих пор не видел. Что же касается событий на Оханской биостанции, то я и правда не знаю, что это было.