— Решать, узнает ли кто-нибудь о том, что графа Феррара убила его жена, будет герцог, — сказал он. — До тех пор мы должны хранить молчание. Мне нужно, чтобы ты дал мне слово, Дино.
Когда я торжественно согласилась, он передал меня портному, наказав не выпускать меня из мастерской до следующего утра. Я не возражала, поскольку утренние приключения порядком меня измотали. Я наслаждалась ничегонеделанием, так редко выпадавшим намою долю, лежа в постели и слушая ворчание Луиджи по поводу вреда, нанесенного гардеробу Леонардо.
— Такое прекрасное изделие, — бормотал он, осматривая разрезанный ножом графини Феррара рукав камзола, — а твой учитель обращается с вещами, которые я для него шью, словно это какие-то лохмотья. Ты подумай, что бы он сказал, если бы я наступил ногой на один из его портретов или помочился на его фрески?
— Я думаю, он был бы очень расстроен, — ответила я с легкой улыбкой, устраиваясь удобнее на многочисленных пухлых подушках. — Но порча произошла не по вине учителя. Это была случайность, — я не могла придумать другого объяснения, памятуя о данном слове. — Только благодаря удаче он сам остался цел.
— А ты идешь по его стопам, — продолжал все еще обиженный Луиджи. — Твой корсет был безнадежно испорчен, а привести жакет в божий вид стоило мне больших усилий. Мне придется выставить твоему учителю внушительный счет за свои труды.
— Не беспокойтесь, синьор Луиджи, это никогда больше не повторится, — заверила я его. — Мои битвы с вооруженными противниками уже в прошлом.
Но вместо облегчения эта мысль принесла мне огорчение. Не чувствуй я слабость от перенапряжения, я могла бы придумать множество объяснений этому факту. Я буду скучать по азарту охоты, фантастическим переодеваниям, возможности общаться с людьми различных сословий, с которыми мне не довелось бы познакомиться при других обстоятельствах. И хотя с меня было довольно смердящих гробниц и жестоких убийц, то обстоятельство, что я выжила после встречи с обоими, наполняло меня гордостью, бывшей чем-то большим, чем просто тщеславие… глоток хмеля, который, однажды попробовав, не так-то легко забыть.
Ни одно из вышеназванного, однако, не было истинной причиной моей растерянности. Дело было попросту в том, что теперь, когда тайна убийства графа раскрыта, я не буду больше проводить свои дни с Леонардо.
Что до того, почему это было так важно для меня, я не осмеливалась на более глубокий анализ своих чувств.
— Ага, вот он, этот взгляд, — воскликнул портной с оттенком торжества, пронзая меня взглядом. — Я видел его бессчетное количество раз. Твой синьор Леонардо выбирает одного из своих подмастерьев на роль любимца, помогающего ему в особых проектах или просто развлекающего его. Мальчик следует за ним по пятам, с радостью выполняет его распоряжения, смотрит на него телячьими глазами… Ведь как может молодой человек устоять перед гением великого Леонардо?
Луиджи замолчал и поджал губы, мрачнея.
— Но конечно же все это продолжается недолго. В конце концов, общество мальчишки ему надоедает, и он отсылает его обратно к своим обычным обязанностям. Мальчику, который уже почувствовал себя избранным, приходится снова привыкать быть лишь одним из многих. И когда это происходит, у них у всех появляется на лице одно и то же выражение: словно у щенка, которого выкинули из дома на улицу.
Он понизил голос и прошептал:
— Интересно, как бы он себя вел, если бы знал, что ты на самом деле женщина?
— Я думаю, вы преувеличиваете, синьор, — произнесла я оскорбленно, хотя воспоминание о потерянном Томмазо молнией промелькнуло в моем сознании. — Конечно, подмастерья восхищаются им, иначе, зачем бы они учились у него? И в том, что он уделяет кому-то особое внимание, нет ничего плохого. Что касается меня, я просто помогала ему по его просьбе, так же как ваши подмастерья помогают вам.
— Вряд ли мои подмастерья станут рисковать ради меня своей жизнью, — язвительно возразил портной.
Неожиданно лицо Луиджи приобрело озабоченное выражение.
— Он ничего не может с этим поделать, твой учитель. Такой красивый, талантливый и совершенный, он притягивает к себе вас, юных мотыльков, и неудивительно, что в конце концов вы сгораете в его пламени. Просто будь готова к тому, моя дорогая Дельфина, что ты не будешь больше на особом положении, как в последнее время, и не слишком огорчайся по этому поводу.
Мне не представилось возможности ответить, так как дверь в мастерскую отворилась, и Луиджи поспешил заняться клиентами. Я молча откинулась на подушки и, накрывшись простынями, принялась обдумывать его слова.