— Отнесем его к хирургу? — смущенно спросила я. Ибо Леонардо катил тележку в противоположном направлении от цирюльни возле конюшни, где обычно занимался своим ремеслом.
Учитель презрительно фыркнул.
— Я был у него, и его кабинет не годится даже для здоровых людей. Я отвезу его к себе. Отправляйся туда сам и скажи, чтобы он шел ко мне.
Когда он отдавал распоряжение, прогремел новый удар грома. Я не стала дожидаться, пока сверкнет молния, а помчалась к главному крылу замка на поиски лекаря герцога. Если удача не повернулась спиной ко мне, он по-прежнему у себя, а не ушел в зал, где трапезничает прислуга поважней, не желавшая общаться со всякой мелюзгой.
Я чуть не сбила его с ног, когда нырнула в открытую галерею, проходившую вдоль всего крыла здания. Это был низкорослый, лысеющий мужчина, тонкие ноги которого едва ли могли служить надежной опорой для громадного живота его; тем не менее он носил его с такой же важностью, как и свою длинную мантию травянисто-зеленого цвета.
— Леонардо, э? — недовольно пробурчал врач, отряхиваясь, когда я, поправляя сбившийся жакет, объясняла, кто послал меня. — Не понимаю, почему герцог так доверяет какому-то художнику. И что надо от меня великому Леонардо?
Я сбивчиво объяснила. Когда я замолчала, он снова пробурчал себе под нос и покачал головой:
— Ха, я изумлен, что он снизошел до меня, ведь я, по его мнению, хуже осведомлен в вопросах строения человеческого тела. Ну а теперь перестань мямлить, мальчик. Я же не сказал, что не приду, — проговорил он, когда я, опасаясь отказа, принялся возражать ему. — Жди здесь, я схожу за инструментами.
Он повернулся, прошел по галерее и вошел в закрытую дверь. Мне показалось, что прошла целая вечность, хотя на самом деле всего две или три минуты, прежде чем он вновь появился, на сей раз с деревянным сундучком. Сунув мне его в руки, он нетерпеливо кивнул головой:
— Идем, что ли, веди меня к своему хозяину, и покончим с этим.
Немного пошатываясь под тяжестью сундучка, я направилась к мастерской так быстро, как могла. Лекарь едва поспевал за мной, и холодный ветер, несущий бурю, раздувал его мантию. Повернув за угол главной мастерской, где я и остальные ученики занимались своими повседневными делами, я заметила слабый огонек свечи в окне соседнего здания.
Это были личные покои учителя, где он проводил время, когда не пропадал в своей второй мастерской в городе. Здесь у него было место для сна и особая мастерская, куда, насколько мне известно, никого из нас не пускали. Здесь он проводил самые сложные опыты для Лодовико, создавая современные боевые машины и хитроумные приспособления для войска Моро. Были ли они практичней бронзового льва, никто из нас не знал, хотя упорно ходили слухи о лодках, способных двигаться под водой, и мостах, раскрывающихся над реками.
Помещение, куда мы с хирургом вошли, было небольшим и скромно обставленным: обыкновенная кровать, большой стол с двумя скамейками по бокам и еще один, меньшего размера стол, заваленный книгами. На одной стене висели полки, где стояли чаши, кубки, книги и даже звериные черепа. Яркий свет нескольких светильников озарял все вокруг — это было необходимо для человека, проводившего большую часть ночи в занятиях. Что касается его личной мастерской, в нее, скорее всего, попадали через вторую дверь на другом конце комнаты… дверь, которая, к сожалению, была закрыта.
Леонардо положил бесчувственного юношу на большой стол, превратив его в кровать с ворохом одеял, и колдовал над ним. Миска рядом с ним была полна воды темного цвета, а возле нее валялась покрытая красными пятнами тряпка. Он смыл кровь с лица юноши, и, взглянув на него, я убедилась, что это действительно один из двух вчерашних разносчиков, с которыми прошлой ночью мне довелось столкнуться. Впрочем, мне не дали возможности рассмотреть его черты, ибо лекарь, проскочив мимо меня, обратился к Леонардо.
— Полагаю, вы уже провели собственное обследование? — без вступления угрюмо осведомился он. — И каков же ваш диагноз, синьор Леонардо?
— Юноше нанесли удар по голове, вероятно, каким-то тупым предметом, всего несколько часов назад, — холодно ответил учитель. — В отношении второй раны я в настоящий момент сказать ничего не могу, но очевидно, что она серьезна и нуждается в немедленном лечении, не то он умрет.
— Хорошо, позвольте осмотреть его.
В то время как хирург ощупывал его грудь, Леонардо обратился ко мне:
— Дино, ты сделал все, что мог. Сходи на кухню и раздобудь себе что-нибудь на ужин, ведь из-за меня ты не разделил вечерней трапезы со своими товарищами. Когда вернешься, я скажу тебе, понадобятся ли в дальнейшем твои услуги.