Они поужинали со святым отцом в маленькой кухоньке. Для экономки там не было места, и она подавала еду через специальное круглое отверстие в стене. Женщина без умолку болтала. Казалось, она не очень задумывалась над тем, что говорит.
– Кушайте побольше, сударыня, – советовала она Валери. – Вы такая тощая, только кожа да кости. Вы напоминаете мне общипанную ворону!
Пиша была простой: дыня, вареная козлятина, тушеные овощи с пряностями.
У Валери было хорошее настроение – его не могли испортить даже нетактичные замечания экономки. Девушка размышляла о будущем. Она призналась священнику, что очень хочет иметь много детей. Пусть это будут девочки, все, кроме одного – должен родиться главный наследник и продолжатель рода.
– В мире сейчас слишком много воинственных рыцарей, поэтому так неспокойно, – пояснила свою мысль Валери. Она заметила, что ее желание иметь одних дочерей вызвало у святого отца немалое удивление.
Священник достал для девушки приличную одежду: платье голубого цвета сидело на ней безукоризненно. Валери прекрасно понимала, что сшить такой наряд всего за пару тройку часов не способен ни один, даже самый умелый, портной. Она не стала задавать отцу Элигиусу лишних вопросов, решив, что платье прежде принадлежало кому-то еще. Шляпку изготовила жена портного, а для того чтобы она гармонировала с платьем, украсила ее прелестной голубой лентой. Валери была довольна – одной проблемой стало меньше.
– А теперь, – объявил священник, допивая вино, щедро разбавленное водой, – я должен покинуть столь милую компанию. У вас был очень тяжелый день, дети мои, а завтра вставать на рассвете. Пойдемте со мной, я покажу вашу комнату.
В окошечке показалось радостное лицо экономки, она пожелала молодым много счастья. Д’Арлей улыбнулся женщине и поблагодарил ее.
– Мне кажется, – обратился он к святому отцу, – что ваша служанка родом из моих мест. Я сужу в основном по ее произношению.
– Вы правы, господин д’Арлей, Мишлен из Анжу. Она вдова и очень преданная служанка. Единственное, что плохо, – слишком уж распускает свой язык.
Наверху находился небольшой зал, туда выходила дверь спальни. Отец Элигиус благословил новобрачных.
– Вы выглядите очень усталой, дитя мое, – сказал он Валери, тепло улыбаясь. Затем он обратился к д'Арлею: – Несмотря на перенесенные страдания, тяжелый, долгий путь, ваша жена прелестна. Ничто не может испортить ее красоту. Вы должны быть всегда добры и ласковы с ней.
Когда дверь закрылась, счастливый муж обнял Валери за плечи и улыбнулся ей.
– Да, ты действительно прелестна, моя дорогая женушка, – шепнул он. – Моя Валери! Моя милая девочка! У тебя такие замечательные кудряшки! Должен заметить, что нам не понадобятся никакие свечи, потому что твои глаза горят куда ярче любых звезд. Клянусь тебе, дорогая, что буду любить тебя до конца своих дней!
Валери тоже прошептала ласковые признания в любви.
– Я чувствую себя такой счастливой, когда слушаю тебя, Робин. Знаешь, – смущенно сказала она, – это очень хорошо, что я происхожу из хорошей, благородной семьи, так я чувствую себя гораздо увереннее…
Мишлен не разделяла мнения д'Арлея в отношении свечей. Одну она зажгла и поставила на стол, другие положила рядом на всякий случай. Д'Арлей улыбнулся, увидев все это.
– Если бы я не слышал ее говора, все равно понял бы, что эта женщина из Анжу. Интересно, она что же, считает меня знаменитым женихом из Нанта, который сжег во время первой брачной ночи двенадцать свечей?
Валери недоуменно смотрела на мужа – она не понимала, о чем он говорит. Девушка подошла к д'Арлею и спросила:
– Это какой-то интересный обычай, принятый в ваших краях, да, Робин?
Д'Арлей не сразу нашел нужные слова. Он посмотрел на наивное личико своей жены и ответил:
– Я думал, что тебе известен этот обычай, дорогая, иначе не стал бы о нем упоминать. Видишь ли, это… одна из не очень умных и тактичных шуток над новобрачными… Это устроила нам экономка отца Элигиуса Мишлен. Я думаю, узнай он об этом, очень на нее рассердился бы.
– Но что же все-таки это за обычай, Робин? Расскажи, пожалуйста, я хочу знать.
Д’Арлей обнял жену за плечи и серьезно начал объяснять:
– Ты теперь замужняя женщина, Валери, поэтому, наверное, я могу тебе все это объяснить. Если тебе что-нибудь не понравится, покажется шокирующим, грубым, ты должна винить в этом только собственное любопытство. Ну так вот… Слушай… Ну… когда муж обнимает жену во время первой брачной ночи… понимаешь? Он должен задуть свечу. А потом… понимаешь… зажечь другую… И так, Валери, может продолжаться довольно долго… А утром любопытные родственники и гости могут пересчитать сгоревшие свечи… Вот и все. А теперь скажи мне, дорогая, ты на меня сердишься за этот рассказ?
Девушка сильно покраснела, но отрицательно покачала головой:
– Нет, Робин, не сержусь, но утром я все-таки непременно дам понять этой дрянной старухе…
Валери не знала, что еще сказать по этому поводу и постаралась перевести разговор на другую тему. Она предположила, что отец Элигиус отдал им на ночь свою собственную комнату. Робин обратил внимание на необычные вещи, которые наверняка напоминали священнику его детство и были особенно дороги старику.
– Да, ты прав, дорогой, здесь есть маленькая шапочка, которую святой отец, наверное, носил, будучи малышом. А вот еще обруч, игрушечная лошадка с пучком настоящих конских волос вместо гривы. Смотри, разноцветные камешки с морского берега. Робин, мне почему-то стало очень жаль этого милого, доброго человека…
Д’Арлей отошел, ему стало не по себе.
– Дорогая моя девочка! Нам было бы намного легче и проще, если бы мы следовали принятому ритуалу новобрачных. Слуга должен был бы застелить нашу постель свежим, красивым бельем и разбросать вокруг ложа лепестки роз. Подруги и самые близкие служанки должны были бы привести тебя в спальню и помочь раздеться, положить тебя в постель. После этого мои друзья и слуги должны были проводить меня в спальню. Это только маленькая, но важная часть обряда. В подобных ритуалах я никогда не участвовал, поэтому не могу подробно и достоверно рассказать тебе обо всех правилах. Мне сейчас очень неудобно перед тобой, дорогая. Я ведь сам точно не знаю, что нужно делать. Мне кажется, Валери, ты тоже испытываешь неловкость.
Девушка согласно кивнула в ответ.
– Да, – шепнула она.
– Когда женился мой брат, слуги в течение нескольких недель репетировали все действия обряда… Это ведь очень деликатные вещи. Валери, может быть, мне пока вернуться в зал, а позже прийти? Думаю, так лучше…
Девушка согласилась:
– Да, Роби, ты так добр ко мне, так деликатен. Спасибо тебе. Да еще это тряпье на мне. Я ведь так и не успела переодеться в новое платье. Снимать при тебе эти жалкие лохмотья, Робин, нет, не могу… – Валери подошла к детским игрушкам священника, взяла горсть разноцветных морских камешков и передала их мужу. – Пройдись пока по залу. Шагай очень медленно. Каждый раз, когда дойдешь до стены, перекладывай по одному камешку в другую руку. Как только все камешки закончатся, приходи.
– Валери, сердце мое, ты хоть понимаешь, что это настоящее испытание! Мне будет очень трудно ходить медленно.
Робин долго стоял на лестничной площадке и о чем-то раздумывал. Приняв решение, он стал спускаться по лестнице. Он старался идти как можно тише, чтобы Валери ничего не слышала.
Отец Элигиус сидел в маленькой комнате и читал какую-то старинную книгу. Она была настолько тяжелой, что священнику едва удавалось удерживать ее на коленях. Видимо, книга была ценной и святой отец ею очень дорожил – он осторожно переворачивал страницы, почти не касаясь их пальцами. Священник взглянул на вошедшего в комнату д’Арлея – и лицо его расплылось в улыбке.