– Я это знаю, – шепнула Валери. – Я думала об этом много раз и понимаю, что меня ждет, если я проявлю слабость и спасую перед ними.
Надзиратель не стал запирать дверь камеры и стоял в коридоре. Они видели, что он не спускает с них глаз, и слышали, как звенят его ключи.
– Старина Филипп скоро отведет вас в вашу камеру, – шепнул Кер. – Мне хотелось так много вам сказать, но сейчас для этого нет времени. – Он упал на колено перед девушкой и взял ее руку. – Они хитры, как змеи, эти люди, которые будто бы олицетворяют справедливость. Они могут прийти к вам и сказать, что я во всем признался и что вы сможете спасти свою жизнь, если сделаете то же самое. Они даже могут заявить, что я во всем обвинил вас. К таким уловкам они прибегают чаще всего – стараются натравить друзей друг на друга. Валери! Если вы цените свою жизнь, не верьте ничему, что они станут рассказывать про меня. Я не собираюсь брать на себя вину за преступление, которого я не совершал. Клянусь Богом, если даже они начнут меня пытать, я буду говорить только правду.
– Пытки! – Валери разрыдалась. – Я не выношу боли. Я всегда была здоровой и никогда не болела, но я никогда не забуду боли от ссадин и ушибов. Я так страдала от укуса пчелы, мне тогда казалось, что я больше не выдержу и сейчас же умру! От боли в ухе я чуть не сошла с ума. – Девушка начала так рыдать, что не могла вымолвить ни слова. – Добрый Боже на небесах, что же мне делать? Я не могу лгать, но боюсь, я не смогу выдержать пытки! Что же мне делать?
– Успокойтесь, дитя мое. Вам не грозит опасность! Вы не должны давать волю собственному воображению.
Валери больше не могла себя сдерживать и начала перечислять свои страхи:
– Мне рассказывали, что перед тем, как сжечь на костре приговоренного, палач душит его. Господин Кер, это правда? Могу ли я надеяться на скорую смерть до того, как языки пламени начнут меня лизать, а потом поглотят меня, как Орлеанскую Деву? – Девушка прикрыла лицо руками. – Господин Кер, говорят, что палач надевает петлю на шею и крепко привязывает жертву к столбу, после этого человек быстро умирает. А что будет, если он забудет это сделать? Может, палач делает это, если получает много денег? Как можно с ним об этом договориться? Я постоянно думаю только об этом. Добрый Господь Бог, я ни о чем больше не могу думать! Сударь, я просто сойду с ума!
Старина Филипп заглянул в камеру.
– Вы говорите слишком долго. Я дал вам для разговоров чересчур много времени. Мадемуазель, вам пора отправляться со мной.
Валери прикрыла лицо. Глаза ее стали красными, веки опухли, но девушка постаралась взять себя в руки.
– Простите, что я не смогла сдержаться, – сказала Валери. – Я на самом деле гораздо сильнее. Я… я постараюсь набраться сил и выбросить эти страхи из головы.
– Я знаю, что вы очень сильная девушка, – ответил ей Кер.
Глава 2
Каменная лестница в башню Мелюзин, где содержались Кер и Валери, похоже, вела в бесконечность. На темных стенах изредка попадались факелы, дававшие слабый свет. Поднимавшемуся по бесконечным ступенькам казалось, что он попадал из одного темного омута в другой. На каждой лестничной площадке имелись две двери. Одна из них имела высокий арочный вход и глазок, в который можно было заглянуть снаружи. В другой было небольшое зарешеченное отверстие, через которое мог проходить скудный свет и немного свежего воздуха. Вот у такой двери и остановился Старина Филипп на следующее утро. Он поставил ведро с горячей водой на пол и старался открыть дверь. Когда она со скрипом отворилась, на Филиппа пахнуло несвежим холодным воздухом.
– Мадемуазель, – крикнул он, держа над головой фонарь и пытаясь что-то разглядеть в темноте, – мадемуазель! Вам следует одеться и отправиться со мной! И побыстрее!
Он не услышал ответа и вошел в комнату. Поднял фонарь повыше… Почему она не отвечает? Может, девушка умерла? Казалось, вчера, когда он относил ей ужин, девушка была обычной. Но Старина Филипп по опыту знал, что в тюрьме иногда случаются странные и непонятные вещи и что узники могут лишить себя жизни самым необычным способом. Наконец он увидел голову Валери, высовывавшуюся из-под матраса. Валери очень мерзла, поэтому она разрезала матрас и забралась внутрь. К облегчению надзирателя, голова пошевелилась, и Валери с трудом выбралась и села на полу.
– Посмотрите, я принес воду. Вам следует привести себя в порядок, а потом отправиться в зал заседаний. Вода была обещана кому-то другому, – сообщил Старина Филипп. – Бедняге придется потерпеть до следующего раза.
Он принес с собой полотенце и даже – чудо из чудес! – крохотный кусочек твердого мыла. Старина Филипп дал девушке десять минут на мытье, за это время он должен обойти все камеры, расположенные на том этаже. Валери хватило этого времени. Когда надзиратель вернулся, девушка была готова.
Зал заседаний находился в крыле, которое все называли апартаментами королевы. Он был невелик, его украшало множество готических окон и красивая мебель. В центре стоял массивный стол, за ним восседал Гийом Гуффье. Он был в красной шапке и в полосатой красно-белой мантии судьи. Справа и слева от него сидели два человека точно в таком же одеянии.
– Валери Марэ, – сказал Гуффье, – вы представали передо мной дважды и оказались очень плохим свидетелем. Вам это прекрасно известно. Вы были упрямой, хитрой, и все, что вы мне говорили, оказалось ложью. – Он внимательно взглянул на девушку. – Вы не говорили ничего, кроме лжи. Это была умышленная ложь, направленная на то, чтобы скрыть страшное преступление, которое совершили вы и ваш сообщник. Сегодня мы должны услышать от вас одну только правду.
Казалось, он очень спешил начать допрос, вероятно, надеялся, что сможет вырвать у девушки признание.
– Если вы станете упрямиться, вам придется весьма худо!
– Сударь, я хочу быть хорошим свидетелем, – жалобно заявила Валери. Она смотрела на этого человека с ужасом, словно беззащитный зверек, попавший в капкан. – Я вам скажу правду и всегда пыталась говорить вам правду, сударь, только правду, ничего, кроме правды.
– Вы постоянно мне лгали!
Гуффье взглянул на сидящего поодаль писца, который чинил перо.
– Господин Херо, вы должны записывать все, что она станет говорить. Если она попытается нас запутать, мы должны ее подловить на лжи.
Спустя два часа дверь в зал заседаний отворилась и пожаловал сам губернатор. Он улыбался и кланялся Гуффье и его помощникам. Губернатор взглянул на Валери и поднял вверх брови, как бы пытаясь ее приветствовать. Август де Ленвэр был пожилым человеком с лицом, напоминавшим комическую маску. Кончики бровей у него загибались вверх, как у восточных идолов, нос напоминал пятачок. Он выглядел весьма добродушным человеком, это впечатление усиливали его большой округлый живот и толстые кривые ноги.
– Господин Гуффье, как у вас идут дела? – спросил де Ленвэр.
Гуффье нахмурился.
– Плохо, – пробормотал он. – Мы с ней ничего не можем поделать. Она – настоящий подзаборный дьявол и не изменяет своей истории.