— Эй, на боте, ловите линь!
Не выдержал, закричал свое Туган:
— Васька, Серега, это я — Петька с десятой!
И лишь на третий раз получилось все удачно. Линь с «Абаши» поймал Костя. К этому времени появилась с развевающимся шлейфом дыма из огромной трубы и сама плавбаза. За базой пришел на всех парах «Таймень».
Поздно утром следующего дня завлов Валерий Иванович и председатель судкома Петрович спустились вниз, в десятую каюту. Они постучали в дверь, им никто не ответил.
— Неужели до сих пор спят? — сказал молодой завлов, пошатываясь, растопырив руки и упираясь ими в переборки, а вот старый моряк стоял крепко. Ему качка была нипочем, не первый и не последний шторм в его жизни.
— Я этого худенького… белоруса, в столовой на завтраке видел, — сказал Петрович.
— А-а, Костю Ильющиц. Знаете, мне таких бы сотню в ловцы. Горя не знал бы!
— Они все, белорусы, — работящие, неутомимые, — подтвердил председатель судкома, — из них добрые моряки получаются.
Валерий Иванович оторвал правую руку от переборки, а тут судно круто накренилось на левый борт, и он вместо того, чтобы вторично постучать в дверь, с маху толкнул ее, и она легко отворилась. Каюта была пустая. В ней было накурено, на столе стояла большая пластмассовая банка.
— Вот друзья, — сказал Петрович, откручивая пробку и нюхая содержимое. — Брага. Ну, мы ее…
Он оглянулся, подмигнул завлову, мол, мы знать ничего не знаем и простим человеческие слабости людям, которые были на краю гибели. Затем он сунул банку в угол около дивана, прикрыл ее старой телогрейкой и уселся на стул. Завлов хотел сесть на диван, но он был влажный, сырой. За иллюминаторами клубилась вода, била в стекла и находила невидимые щели, просачивалась в каюту. Завлов немного подумал и сел на заправленную койку моториста Василия Ивановича. Тут дверь отворилась, и вошел голый до пояса с полотенцем и с мылом в руках Вася Батаев. Он не ожидал увидеть в каюте начальство, а увидев, смутился и метнул быстрый взгляд на стол, успокоился, потому что на столе ничего не было.
— Здравствуйте!
— Доброе утро, — прогудел председатель судкома. — Как самочувствие?
Батаев молча пожал плечами. Не говорить же, что от проклятой кулаги голова трещит, как спелый арбуз. И зачем только ее пили?
— А Ильющиц где? — спросил завлов сурово. Ему хотелось сделать внушение и за брагу. Как-никак он ее лично видел, и нельзя же потакать! Но промолчал, вспомнив, как заботливо спрятал ее в угол Петрович.
— В лазарет пошел хлопцев проведать, — ответил Батаев, который с тоской кружил по каюте и не понимал, куда делась банка. Но вот он толкнул ее ногой в углу и повеселел. На ней телогрейка, не видно, и это хорошо.
— Не убрано у вас тут, — с укоризной сказал председатель судкома и поморщился, а глаза у него улыбались. — Вон фуфайка где-то валяется. Рундуков, что ли, нет? Иллюминаторы текут… да вижу, что барашки завинчены до конца! Прокладки надо новые, у боцмана возьмите.
Батаев схватил телогрейку в охапку так, чтобы банку не выронить, и сунул ее в рундук, облегченно вздохнул и сел на свою койку. «Зачем они пришли? Может, Карповича нашли?» Но его мысли как бы угадал завлов Валерий Иванович и сказал с тоской:
— Не нашли еще вашего старшину. Но найдем. Живого или мертвого найдем!
Вася подумал, что живого, наверное, уже не видать Женьку. И у него защемило сердце, дрогнуло лицо.
— Будем надеяться, что найдем Карповича живым, — продолжал говорить Валерий Иванович, — в жизни всякое бывает. Может, его японцы подобрали или колхозники, или… в общем, не все еще потеряно и не будем его хоронить заранее. Но нам хотелось бы знать, при каких обстоятельствах он упал за борт?
— Я этого не видел, — сказал Батаев, — вы других спросите. Сергея спросите, они вместе на корме были.
— Да говорили уже кое с кем. Рассказали, что знают. Вот и ты расскажи, пока свежо все помнишь. Понимаю, такое вспоминать трудно, нелегко, но надо.
— Я за рубкой был, гляжу — Женька за бортом что-то кричит и рукой нам то ли грозит, то ли показывает на что-то. А Сергей просто остолбенел на корме, на лице кровь и встать хочет на ноги.
— Так, — перебил его председатель судкома, — значит, его тоже чуть не смыло за борт. Ясно. А до этого что было?
— Обычное все. Краба, сети за борт покидали и жалели добро, но ведь старшой велел. Когда облегчали бот, Сергей в сетях запутался и чуть не вывалился за борт. Его Ильющиц успел за пояс схватить. Схватил, а их обоих потянуло, но тут, значит, мы всем экипажем не дали. Еще смеялись, шутили. Правда, Сергей испугался, дрожал весь, вода из него… кто-то сказал, надо ему из аварийного на поправку. Костя пошел на корму к Карповичу, а Карпович так грозно: «Что, мы терпим бедствие?! Через полчаса будем на базе, а там парная, и…»