— А как с багажом, месье? — это был тот парень из экипажа. Похоже, ему первому удалось хоть отчасти оправиться.
— К черту багаж, садитесь!
— Но золото… мои бумаги, mon Dieu! Мои бумаги! — француз пытался выбраться из гички. — Вы не захватили мои бумаги!
Но вовсе не документы привлекли внимание Дринкуотера.
— Золото? Что за золото?
— В ландо, месье, — произнес сидящий за ним.
Дринкуотер выругался. Вот, значит, что кроется за этой безумной вылазкой: монеты! Частное состояние? Капиталы роялистов? Деньги правительства? Какая разница. Золото есть золото, и вот этот чокнутый дурак мчится обратно к своему экипажу. Дринкуотер последовал за ним. Он распахнул дверцу и заглянул внутрь. На полике, смутно различимые в темноте, стояли два обитых железом ящика.
— Тригембо! Полл! Взять этот! Вы, месье, aidez-moi!
Согнувшись под весом ящиков, они, поднатужившись, перевалили их через борт шлюпки. Та была уже на плаву, глухо стукаясь о песок днищем, когда волны покрупнее, шипя, накатывались на пляж.
Тут со стороны Картерета послышались крики. Песок задрожал под ударами множества копыт. Отряд драгун!
— Отводим шлюпку! Отводим!
Дринкуотер помчался обратно к ландо, краем глаза заметив, как француз пытается перекинуть в гичку парусиновый пакет. Натаниэль спустил экипаж с тормоза. Обежав лошадей, он воткнул в крестец одной из них острие тесака. Брызнула темная струйка крови, раздалось испуганное ржание дернувшейся лошади. Дринкуотер отпрыгнул, когда экипаж пришел в движение.
Лейтенант зашлепал по воде к шлюпке, которую уже отвели от берега, развернув носом к набегающей волне. Когда Дринкуотер ухватился за транец, вода доходила ему уже до бедер. В ладонь вонзилась щепка, и сквозь приступ боли ему вспомнилось ударившее в обшивку копыто. С минуту он лежал, хватая ртом воздух, слыша отдаленные крики замешательства, доносившиеся с места, где преследователи догнали ландо. Потом над их головами просвистело несколько пуль, а со стороны моря донесся оклик с другой шлюпки: спрашивали, не нужна ли им помощь. Дринкуотер поднял голову, чтобы прокричать отказ, но тут у него под ухом один из матросов выпалил из своего мушкетона. Натаниэль обернулся в сторону берега. Не далее как десяти ярдах позади был всадник, загнавший лошадь прямо в буруны. Дробь свалила обоих.
— Навались, ребята. Теперь все в порядке.
Но вспышка и грохот опровергли его слова. Шестифунтовое ядро срикошетило всего в трех ярдах от них. Конная артиллерия!
— Навались, ублюдки! Давай!
Но людям не требовалось поощрения. Весла гнулись под напором гребцов.
Еще выстрел и град щепок. Крики, визг, шлюпка кренится на правый борт, женщина, встав на корме, вопит и размахивает руками. Стреляли ядром с картечью, и весла правого борта были сметены напрочь. Подбитая гичка дрейфовала обратно к пляжу.
Тут с моря раздался ответный выстрел, и над головами послышался вой картечи — это «Кестрел» открыл огонь. Минуту спустя вторая шлюпка взяла их на буксир.
Дринкуотер повесил мокрый плащ в углу большой каюты. Его обуревали усталость и плохое настроение. Сознание, что он провалил порученное ему Гриффитсом задание, наполняло его отчаянием. Двое убитых и трое ранены, в добавок, француз, лежащий на столе в каюте — не слишком ли дорогая цена за кучку беглецов и два ящика желтого металла?
— Отправляйтесь вниз и присмотрите за ранеными, — распорядился Гриффитс, и добавил, пресекая протесты Дринкуотера, — в отсеке на штирборте есть ящик с медицинскими инструментами.
Дринкуотер вытащил ящик, достал пинцет и удалил занозу из своей ладони. Приступ боли притупил гнев, его слегка трясло. Постепенно до него дошло, за ним из-под капюшона наблюдают женские глаза. Под этим взглядом он собрался, испытывая по отношению к даме благодарность за такое воздействие, и в то же время неприязнь — она выразила враждебность, когда он усаживал ее в гичку. В каюту вошли два человека, неся горячую воду. Дринкуотер снял мундир, закатал рукава сорочки и вытащил из шкафчика бутылку бренди.
Он овладел собой. Полоски света и тени от раскачивающихся фонарей прыгали перед глазами: «Кестрел» шел на норд, лавируя на ветер пологими галсами. Натаниэль склонился над французом, чувствуя, как остальные следят за ним. Женщина раскачивалась стоя, отказываясь сесть, словно не соглашаясь принять предоставленное куттером убежище. Мужчины наблюдали с кушетки, откинувшись на спинку, то ли от усталости, то ли в попытке скрыть напряжение.
— Эй, кто-нибудь, помогите мне… m'aidez.
Дринкуотер нашел стакан, плеснул до половины коньяка и отхлебнул, когда француз, что был постарше, подошел к нему. Натаниэль передал ему стакан, и тот с жадностью припал к нему.