И в самом деле, зачем отказывать? Какой в этом смысл? Как будто завоеватели-нормандцы никогда не вступали в брак с побежденными саксами из благородных. Вступали все-таки. Она чуть потеряет лицо, но ненамного. Он был прекрасен. Она была очарована.
Но перед ней – там, далеко на западе, – находилось имение Хью де Мартелла. Оно стояло в одной из долин между хребтами, на которые она смотрела. А позади нее, примерно в миле, бежал ручей, где жена Пакла узрела будущее.
Она выйдет за Мартелла. Она все еще верила в это. После потрясения от известия, что леди Мод благополучно родила, Адела какое-то время гадала, что это значит. Но потом ей вспомнились осторожные слова ведьмы: «Вещи не всегда бывают тем, чем кажутся». Ей пообещали счастье, и она верила. Что-то произойдет. Она знала, что так и будет. Ей казалось ясным, что леди Мод каким-то непредвиденным образом не станет.
Если так, то она сделается матерью его сыну. Отличной. Это будет добрым деянием, ее оправданием за то, что должно случиться.
Так что сказать Эдгару? Она ни в коем случае не хотела быть нелюбезной.
– Я благодарна, – медленно произнесла она. – Думаю, я могла бы быть счастлива как ваша жена. Но я не уверена. Сейчас я не могу ответить «да».
– Я спрошу еще раз в конце лета, – сказал он с улыбкой. – Поехали?
Хью де Мартелл пристально смотрел на жену и ребенка. Они находились в залитых солнцем покоях. Его сын мирно спал в плетеной колыбели. Из-за пряди темных волос все говорили, что он уже похож на отца. Мартелл взирал на младенца с удовлетворением. Затем перевел взгляд на леди Мод.
Она полулежала – почти сидела – на специально установленной для нее маленькой кровати. Ей нравилось сидеть с младенцем, и она ежедневно проводила с ним долгие часы. Она была довольно бледна, но сейчас сумела послать мужу слабую болезненную улыбку:
– Как поживает нынче гордый отец?
– Полагаю, неплохо, – коротко ответил он, и на некоторое время в солнечной комнате воцарилась тишина.
– Думаю, мне скоро станет лучше, – нарушила молчание леди Мод.
– Не сомневаюсь, что станет.
– Прости. Тебе, должно быть, тяжко оттого, что я так долго болела. Жена из меня никудышная.
– Вздор! Мы должны поставить тебя на ноги. Это главное.
– Я хочу быть тебе хорошей женой.
Он ответил дежурной улыбкой, после чего в задумчивости отвернулся к открытому окну.
Он больше не любил ее и в то же время не винил себя. Никто не мог упрекнуть его за поведение в долгие месяцы ее болезни. Он был заботливым, любящим мужем, лично ухаживал за ней. Он был при ней, держал за руку, дал ей все утешение, на какое был способен, в двух случаях, когда она думала, что умирает. Насчет всего этого его совесть была чиста.
Но он больше не любил ее. Он не желал с ней близости. Он подумал, что это даже не ее вина. Он слишком хорошо ее знал. Рот, который он целовал и который даже выдыхал слова страсти, был все-таки маленьким и противным. Мартелл не мог разделить мелкую ограниченность ее чувств, оценить чистенькую комнатушку ее воображения. Она была так застенчива. Однако не слаба. В противном случае необходимость защищать ее, какой бы ни была утомительной, могла бы удерживать его. Но леди Мод была поразительно сильной женщиной. Она могла болеть, но коль скоро жила, ее воля представлялась ему ниточкой, бегущей через сокровенные тайники души – достаточно тонкой, чтобы пролезть в игольное ушко, но прочной как сталь и абсолютно неразрываемой.
В чем заключалась ее любовь к нему? В необходимости, простой и чистой. Понятной, разумеется. Она решила, какой должна быть ее жизнь, и обладала для этого средствами. Скромная крепость ее владений была построена. А для этого она нуждалась в нем. Возможен ли другой брак?
Поэтому стоит ли удивляться тому, что в такое время его мысли обратились к Аделе.
В последний год это случалось часто. Одинокая девушка, свободный дух: она заинтересовала его с самого начала. С какой еще стати он разыскал ее в Винчестере? И с тех пор довольно часто, словно на его рассудок оказывалось некое влияние, она являлась ему или незримо присутствовала рядом в его мыслях. Недавно он встретил Колу, и егерь сообщил, где она, а также то, что она спрашивала о нем и его семье. В последнее полнолуние он испытал внезапную тоску по ней. Три ночи назад она явилась ему во сне.
Сейчас, какое-то время поглядев в окно, он резко объявил:
– Пойду проедусь.
Хью де Мартелл прибыл в особняк Колы в начале дня. Старика не оказалось на месте, но его сын Эдгар там был. И Адела.
Он оставил лошадь Эдгару и пошел с Аделой через лужайку к Эйвону, где плавали лебеди и мерно колыхались длинные зеленые речные водоросли. Он разговаривал с Аделой, хотя едва ли понимал о чем. Какое-то время спустя он предложил прислать весточку, чтобы им встретиться снова, наедине.