– Меня никто не победит. – Однако дрожащий голос выдал ее волнение.
Он заметил это.
Наглец, он еще смеется. Николя гордо расправила плечи.
Ройс грубо сжал ее руку. Николя хотела отвернуться, но он схватил ее за подбородок и удержал. Ройс приподнял ее лицо, почти вплотную наклонился к ней и угрожающе сказал:
– Никогда больше не создавай мне неудобств.
Он не повысил голоса, произнес эти слова почти шепотом, но прозвучали они как приказание и привели Николя в ярость. Она оттолкнула его руку, потом отошла в сторону, чтобы дать ему возможность разглядеть брата.
– Неужели ты думаешь, что мне есть дело до того, Удобно тебе или нет? – спросила она. – Мой брат на смертном одре из-за твоего жадного и охочего до чужих земель главаря, герцога Вильгельма. Если бы он покинул Англию, Джастин был бы сейчас цел и здоров.
Ройс посмотрел на ее брата и сразу подумал, что молодой саксонский воин действительно на пороге смерти. Он был так же бел, как и укрывающая его простыня. Мелкие капельки пота выступили на лбу.
Волосы у него были такие же светлые, как у Николя, но на этом их сходство заканчивалось.
Ройс не заметил никаких ран, так как воин был укрыт простыней от самой шеи до ступней. В уголках глаз у него еще не залегли морщинки, а на лице было совсем мало шрамов, и Ройс решил, что он очень молод. Ройс вспомнил слова осведомителя-саксонца о том, что Джастин на год моложе сестры, а, судя по виду, Николя совсем молода.
Значит, саксонцы посылают в сечу даже юнцов. Внезапно страшная усталость охватила Ройса. Он тряхнул головой, пытаясь сохранить ясность мысли, взгляд его по-прежнему был прикован к Джастину. Юноша крепко спал. Его лоб пересекала глубокая морщинка: ему снились кошмары. Очевидные страдания юноши тронули Ройса. Николя заметила тревогу в его глазах. Ройс попытался скрыть свои чувства, но не сумел. Николя удивилась и смутилась. Ведь он должен был злорадствовать.
– Когда он не спит, он молит о смерти, – прошептала она.
– Почему? – Недоумение Ройса было искренним. Николя поняла, что он не знает, насколько тяжело ранен Джастин.
– Мой брат потерял в сражении левую руку. У Ройса не дрогнул ни один мускул на лице.
– Он выживет, – произнес он, помолчав. – Рана вполне может зажить.
Николя ожидала несколько другого, ей хотелось, чтобы Ройс почувствовал себя виноватым. Она сделала шаг к брату, словно пытаясь защитить его.
– Это вполне мог сделать и ты.
– Да. – Он признал эту возможность настолько просто, что у Николя перехватило дыхание.
– Тебя не мучает совесть?
Он посмотрел на нее так, словно она потеряла рассудок. В ратных делах нет места совести. По выражению ее лица было ясно, что Николя не понимает, о чем он говорит.
Ройс терпеливо объяснил:
– Война – те же шахматы, Николя. Каждая битва – все равно что хорошо продуманный ход на шахматной доске. Для чувств места не остается.
– Значит, если бы ты действительно ранил моего брата…
– Что очень сомнительно, – перебил Ройс.
– Почему?
– Я так не воюю.
– Нет? – Николя совсем была сбита с толку. – что же ты делаешь, если не ранишь врагов?
– Я их убиваю, – ответил Ройс и глубоко вздохнул. Николя постаралась скрыть свой ужас. Этот человек держится так, будто они обсуждают расписание церковной мессы на неделю, хотя голос его звучит патетично. От такой внешней черствости Николя стало не по себе.
– Как мне сказали, твой брат был ранен в сражении при Гастингсе, а не на севере, – сказал Ройс, вновь привлекая к себе внимание Николя.
– Нет, Джастин не участвовал в сражении при Гастингсе, – ответила девушка. – Он потерял руку при Стэнфорд Бридже.
Ройс с трудом сдержал раздражение: у девушки все перемешалась, и она путает все на свете.
– Николя, я нормандец, ты не забыла?
– Конечно, нет.
– В битве при Стэнфорд Бридже нормандцев и близко не было. – Ройс сделал шаг к ней. – А стало быть, хочешь ты этого или нет, я никак не мог ранить твоего брата.
– Я не хотела бы, чтобы было иначе, – искренне вырвалось у Николя.
Ройс не знал, что ответить. Он-то считал, что прекрасно разбирается в чувствах девушки, стоящей рядом, но после этих слов уже не был так уверен в этом. Воистину она обрадовалась. Полная бессмыслица. Какое ей дело до того, он или не он ранил ее брата?
– Кажется, ты рада?
Николя кивнула.
– Я… рада, что это был не ты, – призналась она и уставилась взглядом в пол. – Прошу прощения за ошибку.
Ройс не поверил своим ушам.
– Что?
– Прошу прощения, – повторила негромко девушка.
Он покачал головой, пытаясь собраться с мыслями и понять этот беспорядочный разговор.
– Окажись это ты, мне пришлось бы отомстить, так ведь? Кроме меня, у Джастина никого не осталось, барон. Теперь мой долг – защитить его.
– Ты – женщина.
– Я – его сестра.
Николя растерла руки, ей показалось, что в комнате вдруг стало очень холодно. Боже, как она устала. Она так измучена и промерзла, что с трудом соображает.
– Мне не нравится эта война, – прошептала она. – А мужчинам нравится, они любят воевать, не так ли, барон?
– Некоторые, – согласился Ройс.
Голос его прозвучал в тишине необычно резко оттого, что он внезапно почувствовал желание обнять Николя. Господи, какой у нее хрупкий вид. Можно представить, через что ей пришлось пройти с начала вторжения. Достойно восхищения, что она пытается защитить брата, хотя смешно даже подумать, что это возможно. Однако если верить тому, что о ней рассказывали, ничего другого и ожидать нельзя.
– Знаешь, Николя, среди воинов-нормандцев о тебе ходят легенды.
Это известие вызвало у девушки интерес, но она возразила:
– Легенды слагают о мертвых, а не о живых.
– В таком случае ты исключение, – сказал Ройс. – Ты действительно возглавляла оборону против первых трех предводителей, которых герцог Вильгельм посылал захватить крепость, да?
Николя неопределенно пожала плечами.
– Воины моего брата действительно выполняли мои распоряжения, но только после того, как их предводителю пришлось покинуть поле битвы.
– Кто этот воин? Где он сейчас?
– Его зовут Джон, – отозвалась Николя. – Он ушел на север, – Она сложила руки на груди и, повернувшись, посмотрела на брата. – Тебе никогда не поймать его, он слишком умен для таких, как ты.
– А по-моему, он трус. Оставил тебя здесь без защиты.
– Я приказала ему уйти. Джон не трус. Кроме того, я могу сама позаботиться о себе, барон. А если захочу, сбегу от твоих надоедливых нормандцев.
Ройс пропустил колкость мимо ушей.
– Нормандец, никогда бы не оставил женщину одну во главе такого дела.
Николя покачала головой. Она знала, что больше не сможет защищать Джона. В глубине души она была уверена, что верный вассал ее брата – один из самых храбрых людей, которых она только знает. Он преодолел немыслимые трудности и доставил к ней маленького Ульрика. Ее старший брат, Терстон, приказал Джону доставить к Николя своего сына, чтобы тот побыл с ней до окончания войны.
«Предатель Джеймс ничего не знал о ребенке, следовательно, нормандцы тоже», – рассудила Николя.
Жаль, что нельзя рассказать, какой Джон храбрый. Главное сейчас – безопасность Ульрика. Для нормандцев он просто ребенок одной из служанок.
Ройс видел, как меняется выражение лица девушки, не ведая, какие чувства она испытывает. Ему не понравилось, что она так горячо защищает рыцаря, бросившего ее на произвол судьбы с небольшой горсткой воинов для обороны крепости, но не стал расспрашивать об этом.
– Ты здорово придумала нарядиться монашкой. Мои люди попались на этот трюк.
Николя заметила, что в число обманутых Ройс себя не включил. Или просто боялся признаться, что и его одурачили?
– Твои воины – еще юнцы, – отозвалась она. – Это тоже одна из причин твоего поражения, барон.
– Большинство из них старше тебя.
– Тогда они невежи.
– Плохо подготовлены, но не невежи, – поправил он. – Для опытных солдат нашлось более важное дело.
Ройс был с ней откровенен, но по лицу девушки понял, что правда оскорбила ее. Она повернулась к нему спиной, пытаясь показать, что разговор окончен, но Ройс так не считал.
– Хочу предупредить тебя, Николя, хитрость тебе не поможет. Путешествие в Лондон будет не из легких. Нам предстоит провести много времени вместе, тебе придется стать покладистой.
Николя даже не повернулась. Но когда она заговорила вновь, голос ее звучал гневно:
– Бог мой, как ты самоуверен. Здесь я нашла святое убежище, и даже безбожники нормандцы не могут нарушить законы церкви. Я не уйду отсюда.
– Уйдешь.
Николя посмотрела на него в упор и воскликнула:
– Ты нарушишь закон святой церкви?
– Нет, но ты уйдешь отсюда, когда наступит время. Холодный ужас охватил Николя. Какое оружие он применит, чтобы добиться своего? Она мысленно перебрала все известные средства и, наконец, после долгого размышления решила, что он ее разыгрывает. Он никогда не сможет заставить ее покинуть аббатство. Радость этого открытия наполнила ее глаза слезами.
Ройс улыбнулся.
Но тут самообладание изменило Николя. Она совершенно забыла, что стоит у постели больного. Иначе она, разумеется, ни за что не закричала бы на стоящего перед ней варвара.
– Пока нормандцы в Англии, я ни за что не уйду отсюда. Никогда!