Парень дружелюбно улыбался, держа в руках дешевую газету, согнутую пополам.
Когда Тати отреагировала на его реплику, он пригласительно придвинул пестрые листы по стойке ближе к ней и точеным пальчиком на что-то там указал.
– Я плохо знаю язык, прошу меня извинить, – с каменным лицом отчеканила она.
Лучезарный юноша немного пригорюнился. Уткнув хорошенький носик в газету, он принялся штурмовать неприступную башню кроссворда собственными силами.
– Никто тебя не лапал?
Рядом с ним возникла высокая девица с голыми накачанными руками.
Тати сразу поняла, что это и есть Арда, потому что один глаз у нее был обыкновенный, а другой – странный: неподвижный, жуткий, глядящий будто сквозь предметы и людей.
"Неужели она не может заказать себе нормальный биоэлектронный протез со зрительной функцией?" – подумала Тати брезгливо. "Такие искусственные глаза носили два века назад."
Арда в этот момент словно прочитала её мысли – она резко повернулась, и взгляд её двух глаз, таких разных – живого и мертвого – устремился на Тати.
– Новый запах на моей территории, чужой запах, – проговорила Арда непривычно низким для девушки, однако, довольно приятным голосом. – Мой стеклянный глаз видит больше, чем у иных пара собственных. Ты откуда, детка?
– Я атлантийка, – проглотив волнение, будто крупный жесткий кусок, ответила Тати.
Арда шагнула к ней и, ни слова больше не говоря, попыталась ударить.
Тати вовремя успела отреагировать – увернувшись, она использовала силу размаха противницы и лишила её равновесия.
"Главное, соблюдать гармонию боя. Двигайся так же быстро или так же медленно, как твоя соперница, подстройся под неё, зеркаль, не трать лишних сил…" – Всеблагая знает сколько раз спасали наставления колледжской преподавательницы по борьбе! И второй и третий удары одноглазой были легко отражены.
– Неплохо, детка… – Арда выронила эти два слова, облокотившись на стойку бара и тяжело дыша, – выкладывай, с чем пришла.
– Мне нужны стволы, – заявила Тати без обиняков, она понимала, что время таких людей, как Арда, дорого, – и девочки, которые умеют с ними обращаться.
– В девочках, которые умеют, и, главное, любят обращаться со стволами всех калибров, у нас недостатка нет, – с очень серьёзным видом, вдумчиво, катая каждое слово как карамельку на языке, проговорила Арда, потом внезапно обратилась к юноше за стойкой, упорно разгадывающему непобедимый кроссворд:
– Ну как, Мирон, твой ствол заряжен?
Тот повернул к ней смеющееся личико и огрызнулся в шутку:
– Дура! Перестань! Все мысли только в шароварах!
Арда вслед за ним заливисто расхохоталась. Так, как будто они были, и она, и её брат, обыкновенные дети, а не опасные преступники…
Тати заметила странную татуировку на плече у Арды: латинскими печатными буквами, черными чернилами – мужские имена, а рядом – даты. Имен было пять. Тати успела их только сосчитать, но не прочла: Арда повернулась к ней.
"Наверное, те, в кого она была влюблена, или с кем встречалась… Не спрашивать же, в самом деле? Ещё глаз выбьет…"
– Теперь о цене: берем только лысыми, – сказала Арда.
"Лысыми" в криминальной среде называли атлантики: из-за портрета первой Президентки Миранды Фокс на стоатлантиковой купюре: она страдала редким заболеванием, при котором волосы на голове выпадают прядями, и ввиду этой неприятности приняла решение стричься наголо и носить бандану, однако, на монетном дворе решили, что на денежных знаках несерьёзно печатать портрет политического лидера в бандане, и госпожу Фокс изобразили как есть – с головой гладкой, точно бильярдный шар.
– Я положу всю сумму на аккредитив. Вы сможете убедиться в его существовании, посетив офис банка, но снятие средств станет возможным только после завершения операции. Я подготовила все документы.
Тати знала, что любимая забава хармандонского криминала – устраивать "кидалово".
– Жжешь, детка, – пробормотала удивленная Арда.
Промедлив, она добавила:
– Лысыми занимается мой брат. Ему ты все эти песни про банк и споешь. Мы делаем грязную работу.
3
Раньше храмов в королевстве действовало гораздо больше: в обществе широко распространена была традиция отдавать девочек в услужение, "в послушание", как это называлось, но с течением времени, в связи с повышением качества образования и ослаблением влияния религии в стране интерес к Храмам слабел, многие из них закрывались, а оставшиеся подстраивались как могли под обновляющуюся жизнь: они начинали принимать на послушание не только девочек шести-семи лет, а всех желающих девушек и женщин, обновили программы обучения с учетом ушедшего вперед научно-технического прогресса и стали позиционировать себя уже не как "духовные" учреждения, а как частные школы, обучающие боевым искусствам и врачеванию.