Герцог Йоркский неловко заерзал в кресле.
Неожиданно Кларендон натянуто улыбнулся.
– Но прошу напомнить королю, что у меня еще остались друзья, и я не допущу, чтобы зло восторжествовало.
После этого меня отпустили. Слуга ждал меня в приемной. Вместе мы стали спускаться по тускло освещенной лестнице.
– Я послал лакея узнать, дома ли господин Милкот, сэр, – вполголоса произнес слуга.
Внизу из холла доносились торопливые, взволнованные голоса – они звучали то громче, то тише. Я узнал голоса привратника и мажордома – его я видел мельком, когда обедал с Милкотом. Заметил я и двух других лакеев, а также одного из сторожей, дежуривших у ворот. А шестой человек, мужчина в черном, стоял в стороне с бумагой в руке.
Услышав наши шаги на лестнице, все умолкли и вскинули головы. Их лица были бледны.
Вперед вышел мажордом:
– Господин Марвуд, вы только что от его светлости и его высочества?
– Да, – подтвердил я, переводя взгляд с одного слуги на другого. – В чем дело?
Мажордом не ответил на мой вопрос.
– Они сейчас в кабинете его светлости?
– Да.
– Полагаю, я должен сообщить им о произошедшем. – Он указал на мужчину в черном, судя по одежде, это был секретарь. – Вы тоже пойдете со мной на случай, если они пожелают узнать подробности.
Я отвел мажордома в сторону. Старик был в халате и с ночным колпаком на голове. Когда его позвали, он явно готовился ко сну.
– Я здесь по поручению короля, сэр, – сообщил я. – Что случилось?
Мажордом устремил на меня невидящий взгляд.
– Господина Милкота арестовали, – произнес он.
Глава 50
На следующее утро в Уайтхолл я пришел рано. Однако новость об аресте Милкота опередила меня. В Тихой галерее все только об этом и говорили.
Чиффинч принял меня в своем кабинете. Он был еще в халате, и рядом с ним на столе стояли тарелка с булочками и чашка горячего шоколада. У окна его цирюльник водил лезвием бритвы по ремню. Чиффинч весело поприветствовал меня, что для него было весьма необычно, и велел цирюльнику оставить нас.
– Начнем с главного, – произнес Чиффинч. – Лорд Кларендон что-нибудь передал королю?
– Велел сказать его величеству, что он нынче в чужом краю, где его почти никто не знает, однако у него есть друзья и он не допустит, чтобы зло восторжествовало.
– Громкие слова. Но я ожидал, что без боя он не сдастся.
– У лорда Кларендона был герцог Йоркский, и его светлость дал прочесть письмо его высочеству. Герцог пришел в негодование.
Чиффинч пожал плечами:
– Без поддержки короля старик ничего не сможет предпринять, даже если на его стороне герцог. К тому же его высочество не дурак. Он наследник короля, а значит, не решится перечить его величеству.
Выдержав паузу, Чиффинч обмакнул кусочек булки в шоколад и отправил в рот. На халате осталась дорожка из капель.
– Вы слышали, что господина Милкота арестовали? – спросил я. – Вам известно, в чем его обвиняют?
– Да. – Чиффинч вытер губы салфеткой. – Весть о его аресте дошла до нас вчера, поздно вечером. Герцог Бекингем об этом позаботился. Скорее всего, Уайтхолла слухи достигли раньше, чем Кларендон-хауса. Для Бекингема и его сторонников момент крайне благоприятный. Ну и дела – содомия! – Чиффинч присвистнул. – Кто бы мог подумать? А ведь Милкот известен всем как очень храбрый джентльмен. Неужели в его виновности нет ни малейших сомнений?
– Полагаю, что нет, сэр. Ночью я разговаривал с секретарем магистрата. – Я смущенно запнулся. – Выломав дверь, констебли увидели… э-э… картину, которую невозможно было истолковать по-другому.
– Как они вообще там оказались?
– Два человека донесли на Милкота. Они видели, как он заходил в дом, и сказали, что цель его визита – совершить содомский грех с мужчиной, находившемся в этом здании.
Чиффинч почесал нос.
– Какая мерзость! Что ж, пословица гласит: пришла беда, отворяй ворота. Грязь подобного рода пристает ко всем, кто с ней соприкасается. К примеру, репутации лорда Кларендона будет нанесен большой урон. Пойдут слухи, что его светлость все знал и закрывал глаза на происходящее. Хотя, может, так оно и было – лорд Кларендон очень доверял Милкоту, более того, ценил его. Милкот жил в доме графа, обедал с ним за одним столом. В лучшем случае его светлость будут упрекать в отсутствии проницательности, а в худшем… сами понимаете. Уж поверьте, Марвуд, его светлости от этой истории один вред.