Тогда откуда же Кэт знала, что ножны намокли от колодезной воды? И почему она была так уверена, что в тот вечер из своих многочисленных шпаг ее кузен выбрал именно эту, работы Клеменса Хорна?
Но что, если?.. Допустим, Милкот мне солгал.
Предположим, в субботу, во второй половине дня, после разговора со мной в кружевной лавке на Новой бирже Кэт отправилась в павильон. «До встречи с нашими клиентами осталось меньше часа, – сказала она, убегая. – Мне пора». Возможно, клиентом, о котором шла речь, был Милкот? Значит, Кэт вошла в павильон, ожидая найти там Милкота, но вместо секретаря лорда Кларендона ее подкарауливал Олдерли?
А несколькими минутами ранее во время нашей беседы Кэт сказала: «Когда-нибудь я убью своего кузена».
Как еще объяснить расхождения, связанные с ножнами шпаги работы Клеменса Хорна? В теории схватка между Кэт и ее кузеном заведомо неравная: дюжий мужчина со шпагой против безоружной девушки, застигнутой врасплох. Но Кэт не робкого десятка, к тому же я только что предупредил ее о коварных планах кузена, а значит, ее положение было далеко не так безнадежно, как может показаться. А затем в тот же вечер, задолго до того, как о смерти Олдерли стало известно, Кэт покинула Лондон, хотя на Новой бирже решительно заявляла, что не станет убегать от кузена. Но возможное обвинение в убийстве – совсем другое дело.
Допустим, Милкот вернулся в павильон и обнаружил, что Кэт и след простыл, а в колодце плавает тело Олдерли. Даже пожелай он разоблачить девушку, Милкот никак не мог обвинить ее в убийстве, умолчав о собственном участии в этой истории. Ну а все остальное, включая финальный акт трагедии, закономерно проистекало из принятых Милкотом решений: когда терять ему стало больше нечего, он взял вину за смерть Олдерли на себя. Шантаж Эдварда Олдерли превратил Милкота в злодея. Эта роль оказалась ему не по нутру, и, возможно, своим признанием Милкот пытался искупить вину перед Кэт.
Стоит ли рассказывать ей об этом – хотя бы для того, чтобы Кэт знала, какую услугу Милкот оказал ей напоследок? Или лучше помалкивать?
На Генриетта-стрит я постучал в дверь под вывеской с розой. Узнав меня, привратник сразу оказал мне радушный прием. Заботясь о добром имени Кэт, я спросил, на месте ли господин Хэксби.
– Вы с ним только что разминулись, господин, – ответил привратник. – Да и с остальными тоже. – Его манера речи показалась мне непривычно оживленной. Неужто привратник навеселе? – В чертежном бюро ни души.
– Куда же они все подевались?
– В церковь ушли. – Привратник указал на собор Святого Павла, возвышавшийся напротив. – Господин Хэксби сегодня венчается со своей кузиной. А господин Бреннан и доктор Рен – свидетели.
– Но о помолвке еще не объявляли, – произнес я. – Я думал, свадьба состоится в конце месяца.
– Господин Хэксби получил разрешение от епископа. – Привратник многозначительно ухмыльнулся. – Уж очень ему не терпелось.
Кэт лежала на спине, одетая в ночную сорочку и чепец. Занавеси вокруг кровати были раздвинуты. В комнате горело не меньше дюжины свечей – что за безрассудное расточительство!
– Я хочу видеть свою невесту в первую брачную ночь, – чуть невнятно выговорил Хэксби, прижимаясь к ней за ужином. Отчего у жениха заплетался язык, от вина или от болезни, Кэт не знала. – Разве я этого не заслужил?
До тех пор Кэт полагала, что их брак, по сути, договоренность между деловыми людьми, заключенная для взаимной выгоды, и обычный супружеский долг в условия не входит. В мае, предлагая Кэт стать его женой, Хэксби создал у нее именно такое впечатление. Он стар и болен, поэтому о постельных утехах Хэксби не заикался ни тогда, ни позже – до нынешнего момента.
Кэт возблагодарила Бога за то, что пока лежит в постели в одиночестве. Она прислушалась к ночным звукам. Из-за близости Ковент-Гарден на Генриетта-стрит редко воцарялась полная тишина. И под колоннадами вокруг площади, и на соседних улицах почти в любое время дня и ночи можно было наткнуться и на уличную девку, и на попрошайку, и на игрока в кости.
Еще не пробило полночь, и с улицы доносились крики, пение, стук копыт и колес по дороге. Кэт с радостью поднялась бы на этаж выше, в свою каморку на чердаке, смежную с мастерской. Там тише, в ней она ближе к небу, и ее покой никто не тревожит. Но вместо этого Кэт лежит в своей новой спальне. Хэксби взял в аренду весь этаж целиком, и теперь ее новая квартира состояла из салона, или гостиной, и четырех комнат, помимо той, в которой она сейчас находилась. По крайней мере, Хэксби не собирался делать из Кэт кухарку: еду для них будут готовить на первом этаже или можно будет заказывать блюда в кухмистерской или таверне.