Мария чувствовала угрызения совести, ведь Джин так хотелось выйти замуж за Александра Огивье. Мария неплохо знала Джин. После того как уехала Ливи, она стала одной из служанок королевы. У Джин был ровный характер, и она, возможно, окажет неплохое влияние на южанина.
…Джин должна гордиться, видя, как ведет себя Босуэл в поединках. Несомненно, он был победителем турнира, что должно быть очень приятно. Да, это был его день.
Какая же мощь должна быть в его теле! Мария легонько вздрогнула. В нем было что-то угрожающее. Ей было любопытно, неужели все эти истории о нем — чистая правда? Неужто он действительно такой хулиган, как о нем говорят? Правда ли, что у него было просто фантастическое количество женщин?
У нее не было и тени сомнения, что он нагл и жесток; в сравнении с ним ее Генрих выглядел не более чем безвредным младенцем.
Медовый месяц у Босуэла потерпел провал. Он был совершенно обескуражен, он абсолютно не понимал Джин. Ну разумеется, она, происходя из знатного рода, находила его манеры отвратительными. Он, было, рассмеялся ей в лицо, когда она обнаружила это и решила не предпринимать ни малейшей попытки как-то подправить их. Но ее отношение к нему задело его самолюбие. Еще ни одна женщина не вызывала у него такого интереса, не овладевала полностью его разумом, а ведь она была далеко не красавица. Ее бледное лицо, обрамленное песочными волосами, было столь безмятежным! Он обнаружил, что не в состоянии разрушить эту безмятежность.
Она совершенно не прониклась им в постели. Он любил ее с жестокостью и предпочел бы встретить сопротивление, но абсолютно ничего не было. Ее невозмутимое выражение лица, казалось, говорило ему:
— Да, я твоя жена и буду выполнять свои обязанности, даже если это неприятно…
Он, было, сменил жестокость на нежность, но это не оказало никакого эффекта. Ничто не могло расшевелить ее, и однажды, вновь наблюдая ее холодность, он подумал, что все это из-за Александра Огивье.
— Да будь он проклят! — заорал Босуэл. — Да окажись он здесь, я перережу ему горло, и ты увидишь, кто из нас лучше.
— Перерезанное горло не решает, кто лучше, а кто хуже, — сказала она ему в ответ.
— Это может решить, кто останется в живых, — угрожающе произнес он.
— Да мы вовсе и не обсуждаем вопросы жизни и смерти…
Когда Джин прибыла в замок Криктон, свой новый дом, она не выразила никаких эмоций по этому поводу. Что ей было думать об этих неприступных каменных стенах? Да разве можно такое сравнивать с прекрасными горами, где она жила? Но она ничем не выдала эти мысли. Она лишь пожала изящными гордоновскими плечиками и, казалось, приняла Криктон так же, как самого Джеймса Хепберна.
— Ну, — рявкнул он, — как тебе мой замок?
— Это мой дом, — ответила она, — и я обязана его любить.
Она взяла с собою в его замок несколько слуг своей матери, чтобы они убирали в доме, готовили и занимались шитьем. Он наблюдал, как она с головой ушла в эти дела, и его радовало, что вскоре он увидит свое жилище обновленным.
Его жена оставалась для него загадкой. Ее холодность была тем, с чем ему не доводилось сталкиваться. Он бы не потерпел такого от своей любовницы, но его жена заинтриговала его.
Никогда в жизни он не был предан так долго одной-единственной женщине. Все бы так и продолжалось, не случись Босуэлу однажды проходить мимо комнаты белошвеек своей жены.
Среди сидящих в комнате он заметил девушку, тотчас приковавшую его внимание. Она была миниатюрной, с бледным лицом и черными как смоль волосами, столь непокорными, что их было просто невозможно собрать под заколку. Босуэл заметил, как сияющие глаза девушки замерли на нем, когда он проходил через комнату. Остальные мастерицы скромно потупили глаза.
Он уставился на девушку, а она ответила ему таким же нахальным взглядом.
Он забыл о ней, но только до следующего дня. Он вновь появился в комнате белошвеек и увидел девушку. Она показалась ему подобной бокалу вина… Он почувствовал жажду и знал, что утолить ее можно лишь этим вином…
Такая девчонка и в этом доме?! — задумался он. — А почему бы и нет… если я не сделаю этого… тогда меня опередит кто-то другой.
Он отправил за Николя. Он все еще держал его в своих слугах, хотя знал, что тот таскает у него из карманов деньги и был участником заговора, когда его должны были отравить.