— Любимая моя, ты меня еще любишь?
— Дядя, милый, я никогда не забуду, что вы сделали для меня.
Он взял в ладони ее лицо.
— Иногда срываются даже очень хорошие замыслы, Мария, — сказал он. — То, что происходит в Шотландии, ужасно, я согласен. Но не надо бояться. Самый могущественный человек во Франции — твой дядя Франсуа. Он любит тебя. И я люблю тебя. Вместе мы положим мир к твоим ногам.
— Да…
— Амбуаз или нет стал причиной раздора? Ты была потрясена, моя дорогая. Но мы были должны так поступить. Ты спрашиваешь себя, как мы могли взирать на все это с явным удовольствием? Но, Мария, все лишь потому, что эти мерзавцы хотели обидеть нашу любимую племянницу.
Она расплакалась. Он вновь властвует над ней Никто не может встать между ними, и уж конечно не больной мальчик, даже если он зовет себя королем.
Ну вот, все в порядке, решил кардинал. Пусть пойдет утешит рыдающего мальца, если сможет.
У Марии был король, а у короля — Мария, а значит, граф и кардинал, нуждавшиеся в страхе, а не в противостоянии от короля и королевы, могут продолжать править Францией.
В аванзале замка Сен-Жермен молодой шотландский дворянин дожидался королевы Франции. Он прибыл с письмами от королевы-регентши Шотландии. Он страшно гордился, что он среди тех, кому доверяет королева.
На вид ему было лет двадцать пять. Высок и широкоплеч, он производил впечатление большой силы и энергичности, на лице — печать безразличия. Многие французы, мельком взглянув на этого мужчину, похожего на норманнского воина, быстро отворачивались, чтобы его ленивый взгляд, провоцировавший на легкие шутки, не сменился на что-то действительно менее приятное. Любой, взглянувший в это каменное лицо, почувствовавший мощь гигантских рук и плеч, без посторонней помощи мог представить себе последствия его гнева.
Он стоял, широко расставив ноги, человек, бросавшийся в глаза на любом сборище, с буйной шевелюрой, нахальными сверкающими глазами, пухлым чувственным ртом, что наводило на мысль, что он страстен, агрессивен и любитель приключений. Он был закален, как гранитные холмы его родины, и столь же дик, как и земля, с которой пришел. Он был уроженцем южной части Шотландии, как раз той части, что на границе с Англией. Это был Джеймс Хепберн. Четыре последних года, что прошли после смерти отца, он именовался как граф Босуэлский[36].
Дожидаясь королевы, он размышлял, что полезного может быть для него от встречи. Несколько дней назад он услышал, что скончалась ее мать, долгое время страдавшая от водянки. Ее смерть не явилась неожиданностью. И теперь девочка, которой еще не исполнилось и восемнадцати, — его королева. Он заверит ее в преданности, а по возвращении можно ожидать и наград.
Он наслушался болтовни о ее прелести, но относился подозрительно к слухам. Просто не верилось, что какая-то женщина может быть так прекрасна, как о том говорят. Он слегка скривил губы. Красота королев просто должна преувеличиваться. Однако Хепберн не собирался влиться в ряды идолопоклонников. Прежде всего, королевы-женщины, и глупо забывать об этом. А для Хепбернов так просто непозволительно. Это была семейная история о том, как отец Джеймса Патрик Хепберн, известный как Справедливый, хотел жениться на королеве, Марии де Гиз, и даже развелся с матерью Джеймса, чтобы развязать себе руки. По правде говоря, королевская вдова использовала его порывы в собственных целях, но позднее проиграла — будучи на нее в гневе, он перешел на сторону англичан.
Джеймс Хепберн видел в королевах женщин, и ему хотелось встретить хоть одну, которая устоит перед ним.
Ожидаючи, он насвистывал мелодию боевой песенки, радуясь пребыванию во Франции. Джеймс провел здесь часть юности, получая образование при французском Дворе. Шотландская знать считала, что лучше места, чем Франция, для воспитания молодых людей не найти. Шотландия и Франция были тесно связаны, и французский Двор считался самым образованным в мире. Молодых шотландцев отправляли во Францию; так и оказался здесь несколько лет назад Джеймс Хепберн.
Он особенно рад оказаться здесь не только потому, что был важный политический момент. Джеймс скрывался от своей страстной Анны Тродзен. Она была беременна; Джеймс даже обещал жениться, но эта женщина очень быстро надоела ему.
Он был таким, как его воспитали. Особо ярких впечатлений о раннем детстве, до девяти лет, у него не было, должно быть, по той простой причине, что было оно светлым и полным удовольствий. Он и его сестра Джанет были окружены нежнейшей заботой; мать старательно пеклась о них. Семейные черты четко проступала в их характерах. Все предки были крепкими, суровыми, диковатыми и чувственными.