Босуэл не забыл, что его отправили со Двора благодаря Арану.
Босуэл и думать не хотел, чтобы Арану такое сошло с рук. А Аран, как и весь клан Гамильтонов, никогда не упускал случая позлить Босуэла и болтал налево и направо о скандале между Босуэлом и Анной Тродзен, несчастной датской девочкой, как ее называли, которую Босуэл совратил, сделал матерью, выманил из отчего дома, а потом бросил.
Как прознал Босуэл, Аран, ревностный пуританин и ярый сторонник Нокса, поддержал «охоту за священником». И теперь Босуэл задумал втянуть наследника рода Гамильтонов в такой же скандал, в который оказался втянутым сам.
У Босуэла было два приятеля. Один из них — всегда готовый покуражиться Элбоф, а второй — Джон Стюарт, единокровный брат Марии, обожавший Босуэла больше, чем кто-либо еще, и готовый идти за ним куда угодно. Босуэл держал при себе брата Марии по двум причинам: во-первых, этот молодой человек мог сделать много чего хорошего при Дворе для Босуэла, а во-вторых, он хотел выдать замуж за него свою сестрицу, рыжеволосую Жанет Хепберн.
Дружки Босуэла слонялись по улицам Эдинбурга, затевая склоки с сочувствующими Гамильтонам, но Босуэлу этого показалось мало.
— Эх, весело же будет, — вопил он, — если мы отловим Арана с кем-нибудь… А потом послушаем, что скажет его дружок Джон Нокс!
Его приятели загорелись этой идеей, но как все сделать так, чтобы прошло гладко?
— Так это просто, — объяснил Босуэл. — Частенько вечерами он ходит к одной известной даме. А что, если мы взломаем дверь в этот дом, поймаем его там и прогоним ночью нагишом по городу? Вы себе представьте: наследник Гамильтонов, пуританин, бегающий холодной ночью голышом по улицам, и все потому, что забыл одежду в спальне любовницы!
— А кто его любовница? — спросил Джон.
— Нам крупно повезло, — ответил Босуэл. — Она — невестка Кутберта Ремсея, четвертого мужа моей бабки, и живет в его доме.
— Старина Кутберт не в друзьях с тобой…
— Верно, но переодевшись в уличных актеров, мы легко проникнем в дом.
— Это грандиозный план! — завопил Элбоф. — А как же насчет несчастной покинутой дамы? Я готов расплакаться от сочувствия к ней, ее любовничек удрал! Не почувствует ли она себя брошенной?
— Мы ей этого не позволим! — расхохотался Босуэл. — В нашем лице она найдет достойную замену своей утрате. А так, если мы не утешим даму, оставленную возлюбленным, мы сделаем только полдела для Арана.
Так они и порешили.
Ночью было страшно холодно. Троица добралась до площади Святой Марии и вскоре стояла у дома Кутберта. Они переоделись в рождественских гуляк, а лица скрыли под масками.
Они обнаружили, что дверь заперта, и Босуэл пришел в ярость. Он был знаком с обычаями этого дома и понял, что, видимо, их прихода ждали.
— Открывайте дверь! — заорал он.
Он видел слабый свет в нескольких окнах, но в доме было совершенно тихо. Мощным плечом Босуэл вышиб дверь, и приятели вошли в дом.
Увидев трясущуюся девочку, которая пыталась, было, спрятаться, Босуэл вцепился в нее и потребовал показать, где комнаты Алисы Крейг. Девочка, напуганная так, что ничего не соображала, побежала по лестнице вверх, и трое мужчин устремились за нею. Она ткнула пальцем в дверь и исчезла.
Босуэл забарабанил в дверь и заорал.
— Открывай!
— Кто там? — последовал немедленный ответ.
Босуэл, повернувшись к друзьям, осклабился: голос принадлежал Алисе Крейг.
— Тот, кто тебя любит, — произнес Босуэл.
— Босуэл?!
— Ты вспомнила меня? Я надеялся на это.
— Что… что тебе нужно?
Все еще ухмыляясь приятелям, Босуэл ответил:
— То, что мне было нужно от тебя всегда.
Попасть в комнату Алисы было легче, чем в дом, и вскоре все трое стояли в спальне, где полуодетая Алиса присела в страхе у стены. Им все сказало открытое окно.
Граф Джон подбежал к окну.
— Что… что вам здесь нужно? — потребовала ответа Алиса.
— Где Аран? — спросил Босуэл.
— Я… я не понимаю тебя. Я не понимаю, почему вы явились сюда… взломали дверь…
— А он молодец, — произнес граф Джон, поворачиваясь от окна.
Элбоф попытался обнять Алису, но она пронзительно вскрикнула и оттолкнула его.
— Да как вы смеете!.. — закричала она.
Тут вмешался граф Джон:
— Мадам, вы ведь предпочтете меня, не так ли? Взгляните: я молод и красив, и я шотландец… дерзкий храбрый шотландец. Вы найдете, что я очень даже отличаюсь от того труса, который только что удрал отсюда. Не доверяйтесь французам; добрые люди Эдинбурга скажут вам, что французы поджимают хвосты.