– Габриела, – произнес Алекс, но не бросился навстречу сестре, как Беннет, а подошел неторопливо и внимательно заглянул в глаза, поднял руку и погладил ее по щеке. Жест был таким естественным, как будто он делал так раньше много раз в прошлом. Пальцы были теплыми. Она ощутила их ласку. – Мы скучали по тебе. Никто ни разу на меня не крикнул, целую неделю.
– Я… – Габриела замолчала.
Что она должна сказать, что должна чувствовать?
Она была не готова к встрече и теперь не знала, что делать. Вдруг за спиной Алекса она увидела Рива. Он, вероятно, находился в комнате вместе с наследником и теперь вышел на середину холла, чтобы взглянуть на воссоединение членов семьи. В другое время подобное вмешательство возмутило бы ее, но сейчас ей требовалось присутствие этого сдержанного, спокойного незнакомца. Чувствуя, что сил не остается, уже с трудом себя контролируя, она слегка дотронулась до руки брата:
– Прости, но мне бы хотелось отдохнуть.
В его взгляде она прочла понимание. Он сразу отпустил ее.
– Разумеется. Я отведу тебя наверх.
– Нет, – она старалась говорить как можно мягче, чтобы не обидеть брата резкостью отказа, – прости, но мне нужно время, чтобы привыкнуть. Может быть, мистер Макги покажет мне мою комнату?
– Но, Бри…
Протест Беннета был немедленно прерван Армандом.
– Рив, ты знаешь, где находится комната Габриелы?
– Разумеется. – Рив подошел, взял ее за руку без лишних эмоций и услышал легкий вздох облегчения. – Ваше высочество?
Она покорно позволила ему повести себя по уходившей вверх широкой лестнице и оглянулась только один раз. Трое мужчин смотрели им вслед, такие далекие и такие чужие. Эта мысль мелькнула и пропала. Они в молчании продолжили подъем.
Габриела не узнавала широких коридоров, не помнила картин, висевших на стенах гобеленов и занавесей. Они прошли мимо служанки, которая присела перед принцессой, глаза ее были полны слез.
– Неужели все так меня любили? – пробормотала она.
Рив не отпускал ее руки.
– Обычно люди хотят, чтобы их любили.
– Но задумываются ли они, заслужена ли ими такая любовь? – Тряхнув нетерпеливо головой, как будто отгоняя эти мысли, Габриела объяснила: – У меня такое впечатление, как будто меня поместили в чье-то тело. Оно имеет прошлое, а я – нет. И вот выглядываю теперь из чужого тела и замечаю реакцию других на него.
– Вы можете использовать их любовь, как преимущество.
Габриела бросила на Рива быстрый взгляд.
– Каким образом? Едва ли вы знаете, что такое видеть и замечать чувства других по отношению к себе, но при этом не иметь собственных мнений и эмоций.
– Зато вы можете быть объективны, вам не будут мешать чувства, и это может быть важно, потому что как нельзя лучше поможет понять себя.
– Уверена, вы теперь понимаете, почему я просила именно вас проводить меня.
– Вы действительно так считаете?
Рив остановился у двери с красивым резным орнаментом.
– Знаете, совсем недавно я думала, что не хочу рядом с собой незнакомых людей. Посторонних в своей жизни. А теперь все изменилось. Не испытывая ко мне никаких родственных чувств, вы ничего не ждете от меня. Вы смотрите на меня без предубеждения и можете быть прагматичны и объективны.
Он близко видел перед собой ее лицо в слабо освещенном коридоре и думал, что невозможно оставаться равнодушным и бесстрастным. Но сейчас не время и не место, чтобы сказать ей об этом.
– Внизу вы показались мне напуганной.
Она, откинув назад голову, прямо встретила его внимательный взгляд.
– Вы правы.
– Значит, вы приняли предложение и решили мне доверять?
– Нет. – Ее улыбка напомнила ту юную очаровательную девушку с бриллиантовой диадемой в волосах. – В моей ситуации я никому не могу доверять.
Рива покоряло даже не очарование, а внутренняя сила, скрывавшаяся под внешней девичьей хрупкостью.
– Тогда что же вы решили?
Габриеле импонировала его внешность, невозможно было остаться равнодушной к настоящей мужской притягательности, но больше всего ей нравилась его спокойная уверенность в себе.