Ровена внимательно наблюдала за выражением лица Страйдера. Он явно чего-то недоговаривал.
– О, Эдвард! - Александр прижал к себе игрушку. - Я думал, что навсегда потерял тебя. Но теперь все в порядке. Мы снова вместе и можем сразиться с драконами и… - он взглянул на стол, по которому Суон раскидал овощи, - с сельдереем.
Александр занялся рыцарем, и, улучив подходящий момент, Ровена отозвала Страйдера в сторонку.
– Откуда у тебя эта кукла?
Страйдер пожал плечами, не отводя взгляда от занятого игрой Александра. И вдруг он понял, отчего Александр так напоминал ему Демьена… и эти карие с зеленым глаза, и цвет, и форма которых прямо-таки вопиют: Демьен - отец мальчика. На Страйдера словно снизошло озарение. Теперь все стало ясно. И почему Демьен хранил Эдварда, и отчего он расхохотался, когда Страйдер спросил его, не собирается ли он угрожать ребенку.
Но если Демьен так сильно ненавидел его, зачем послал своего сына к нему на воспитание? Разве что боялся, не пронюхают ли сарацины правду о его отцовстве.
Но почему в таком случае он не отвез мальчика в Париж, к себе домой? Там весь двор приглядывал бы за ним и охранял его денно и нощно. Хотя на деле все, наверное, не так просто, как кажется.
Должно быть нечто такое, чего Страйдер не знал о Демьене. Он наверняка упустил что-то из виду.
Если они были правы, если Демьен и есть тот самый Скорпион, тогда любое правительство может превратить ребенка в заложника и воспользоваться им против Демьена, ведь мальчик наполовину француз, наполовину англичанин.
Несчастный Демьен! Однако надо отдать ему должное. Кому придет в голову обратить взгляд в поисках наследника Демьена в сторону его заклятого врага? Блестящий ход.
И еще одно - с Демьеном надо держать ухо востро.
– Страйдер, - дернула его Ровена. - Прошу тебя, скажи, что происходит.
Он взял ее за руку и поцеловал нежные пальчики.
– Не могу, Ровена. У меня нет полной уверенности, и я не хочу подвергать ребенка опасности, выдвигая ничем не подкрепленные версии. - Он бросил взгляд на прислугу, которая делала вид, что не обращает на господ никакого внимания. Но обычно это лишь видимость. У слуг вечно ушки на макушке, а языки - что помело. Если не всегда, то слишком часто.
Должно быть, Ровена уловила его настроение. Она согласно кивнула, вернулась к Александру и включилась в игру. Страйдер в раздумье наблюдал за ними.
Слова Суона снова зазвучали у него в ушах. Рыцарь прав. Он не может жениться на ней и бросить ее на произвол судьбы. Стоит ему уехать, как она тут же превратится в открытую мишень для всех, кто только пожелает связать его по рукам и ногам.
Но теперь, когда у него есть Александр…
– Отец?
Он посмотрел на мальчика: -Да?
– Мне нужно на горшок.
– Куда мне его проводить? - поднялась Фатима.
– Я сама. - Ровена протянула мальчику руку. - Никто не набросится на ребенка, если я буду с ним.
И они быстро удалились, рука в руке.
Фатима вернулась к своей еде, а Страйдер тем временем поставил Эдварда на ноги у доски-подноса Александра.
– Милорд? - позвала Фатима. - Могу я покорно спросить вас, почему вы смотрите на Александра с такой грустью? Он хороший мальчик, и хлопот от него мало, не то что от других детей его возраста.
– Знаю, Фатима, - ответил Страйдер, играя с руками солдатика. - Просто я никак не могу решить, как можно выполнить сразу две задачи: спасти мир и воспитать своего сына.
– Что вы хотите этим сказать?
– В мире слишком много зла, от которого нужно уберечь и его, и многих других. Как я могу сражаться с этим злом и одновременно защищать своего ребенка?
Эти слова окончательно поставили старушку в тупик.
– Что-то я никак не пойму вас, милорд. Вы хотите в одиночку, с одним-единственным мечом в руках, сразиться со всем злом мира? Это, конечно, хорошо. Но когда вы покинете этот мир, с вами уйдет и ваш меч. Так что по мне с плохими людьми сражаться нужно, и это, конечно, достойное дело, но куда важнее вырастить хорошего человека. А еще лучше воспитать нескольких. Тогда после вашей смерти на земле останется целое поколение, которое станет сражаться за правое дело.
Мудрость этой простой женщины поразила Страйдера, задела глубоко скрытые струны его души.
– Спасибо тебе, Фатима. Мне никогда не приходило в голову посмотреть на это с такой стороны.
Она кивнула и снова обратилась к своей миске.
Страйдер стоял и молча обдумывал ее слова. Именно это имела в виду Зенобия, когда говорила о Саймоне. Хотя надо отдать Фатиме должное, Зенобия никогда не отличалась таким красноречием и не облекала свои мысли в подобные формы.