— Другого не могла выбрать… Опять надо мной издевается.
— А меня можешь? — робко спросил Штих Носач.
Хороший, кстати, парень. Из толлов будет. Немного замкнутый, но из тех тихонь, которые приходятся к месту везде, вызывая душевное равновесие беззлобным характером и умной головой, пусть и «снабжённой» длинным носом.
— Не, Штих… Тебя не смогу, — честно ответила Фанни. — Так гнусавить не получается. Даже нос себе зажимала, но всё не то.
— Жаль…
— Зато могу Илия. Хотите?
Естественно, никто не отказался.
Явно кривляясь и жеманничая, произнесла она совсем непохоже на оригинал. Народ заржал. Придётся дать ответочку.
— Неправильно, — с улыбочкой ответил я. — Надо так:
Опять все засмеялись, кроме одной, пунцовой от гнева, барышни.
— Сволочь! — проникновенно произнесла она.
— Хорошее прозвище! Тебе подойдёт, — тут же парировал её выпад под очередной хохоток зрителей.
Больше не вступая в полемику, Фанни молча села, надувшись как мышь на крупу.
Понять её можно — специально наступил на «больную мозоль». На Весёлом Пути за несколько недель освоились все, кроме карлицы и Большого. Ему мешали огромные габариты, а ей, наоборот. Когда метр двадцать «в холке», то тяжело брать преграды полосы препятствий. Это несказанно злило Фанни, но, несмотря на все свои титанические усилия, даже перепрыгнуть с бревна на бревно у малявки не получалось, а уж на высокую стену забраться — тем более.
Вообще, тяжести и невзгоды шутовской жизни постепенно сближали нашу разномастную толпу. Даже веренгцы почти не ерепенились, день за днём становясь частью коллектива. Единственным исключением была Цветочек, державшаяся особняком, но не со всеми, а только со мной. Парб Большой и то удосуживался большей снисходительности, чем моя скромная персона, будто бы это я хотел «разделать» её тогда, а не он. Не могу понять причин такого отношения, но жизнь Фанни мне портила при любом удобном случае. Честно говоря, надоело — вот и не сдержался сегодня от ответной оплеухи, хотя дал себе установку не обращать на бешеную внимания. С остальными учениками у меня наладились вполне приятельские отношения. Особенно со Штихом Носачём, с которым быстро нашли общий язык, частенько болтая по пустякам, и… странно звучит, но с тем же Парбом. Интересный персонаж! Если после первых двух дней знакомства у меня сложилось о нём мнение, как о закоренелом подонке, то постепенно оно менялось в лучшую сторону. Безграмотный, привыкший жить по законам своей «дыры» и уповающий в решении любых вопросов только на собственную силу, Большой имел живой ум и отменную дипломатическую чуйку, которая, правда, тут же улетучивалась, стоило кому-нибудь из «Великой Веренги» оказаться рядом — знатный лидер в своей стае, он не давал усомниться землякам в «преданности идеалам». И пусть пересекались мы с ним как бы нехотя, но общение получалось достаточно познавательным и без дешёвых понтов. Даже несколько раз на пару замяли серьёзные конфликты между группами учащихся.
— Илий! Илииий… — прервал мои воспоминания Вейс Заклинатель. — Не хочешь ли и ты нам продемонстрировать своё вокальное искусство?
— Не хочу, учитель. Я совсем не умею петь. В последний раз, когда пытался — дело в бане было, то вода тухлятиной запахла от моего голоса.
— Не сомневаюсь! — вставила своё мнение Фанни.
— Хотя… — задумчиво продолжил я. — Может, это и не от моего таланта. Там за стенкой Цветочек мылась — принесло от неё, наверное, запашок.
— Сволочь!
— Повторяешься. Учи новые слова, малая!
— Я…
— Не стоит тут упражняться в остроумии, — попенял нам обоим учитель. — Давай, Илий, пой!
Пришлось подчиниться и доказать собравшимся, что на моей исторической родине водятся самые большие медведи, любящие наступать на ухо малолетним вокалистам. Опозорился по полной программе, исполнив «Ой мороз, мороз!».
— Поразительно… — потерев сморщенный лоб, произнёс Вейс. — У тебя явный талант — ни разу не попасть в ноты дано не каждому. Можно, конечно, научить даже такого некоторым вещам, но не стоит — лучше будешь удивлять всех антипением. Ужасно звучит, но зато никого не оставишь равнодушным! Люди будут платить деньги, лишь бы ты замолк.